балахоне покачнулся и вскрикнул. Прохожие вокруг тоже закричали:
– Она ударила его, я сам видел!
– Вот злодейка!
– Кто-нибудь, позовите констебля!
Я бросилась к затворщику и схватила его за грудки:
– А ну говори, где сейчас Ребекка! Почему вы гнались за ней по лесу? Где вы её держите? Отвечай, шакал мелкотравчатый!
– Оставь его в покое! – заорал старик (наверное, его недовольство было отчасти связано с тем, что буханка хлеба теперь валялась на мостовой).
– И не подумаю! – крикнула я в ответ.
Глупые людишки ещё скажут мне спасибо, когда я покажу им истинное лицо мелкого злодея. Негодяй вскочил на ноги и нацелился удрать. Я бросилась к нему и самым драматическим образом стащила капюшон с его мерзкой головы.
– Смотрите сами! – воззвала я, обратив взгляд к толпе.
Сейчас они закричат от ужаса, увидев, что за чудовище скрывалось под капюшоном!..
Но они почему-то не закричали. А продолжали таращиться на меня как на злостную хулиганку. Качали головами и цокали языками, будто удивлялись, как меня земля носит. Почему они не разбегаются в страхе?
Я обернулась к моему пленнику. Это оказался прилично одетый карлик. С копной светлых волос. С густыми усами. С ямочкой на подбородке. И с довольно-таки неприязненным взглядом, обращённым на меня.
– Что всё это значить? – заорал он с чудовищным акцентом (по-моему, немецким). – Я продавайт кофе в самых опасных уголках мира, но нигде ещё на меня не нападать на улице средь белый день!
– Мне ужасно жаль, дорогой, – извинилась я. – Я приняла вас за одного из злобных коротышек из иного мира. Кто ж знал, что вы всего лишь карликовый торговец кофе с пристрастием к дурацким плащам. – Я хотела погладить его по голове, но он сердито отбросил мою руку. – Хорошо, что вы не пострадали, правда?
Он оскалился (вероятно, у немцев это означает «Что вы, что вы, ничего страшного!»). Прохожие смотрели на меня так, будто хотели привязать к дереву и забросать гнилыми овощами. Я почувствовала, что самое время поспешно ретироваться. Ещё раз извинившись перед разъярённым карликом (кажется, я даже присела в реверансе), я заспешила прочь по улице, надеясь, что никто не станет меня преследовать.
В спину мне неслись взволнованные крики. Старик требовал, чтобы я купила ему новую буханку хлеба. Карлик хотел записать моё имя и адрес. Женщина с довольно-таки визгливым голосом удивлялась, как меня земля носит. Но я быстро свернула налево, и вскоре крики уже не достигали моих ушей.
Итак, ещё до полудня я успела уронить буханку хлеба, сэндвич и иностранного торговца кофе. Похоже, утро не задалось. Я замедлила шаг, чтобы отдышаться, и испуг пополам с возбуждением, охватившие меня после несколько жестокой выходки, сменились разочарованием. Я так надеялась, что смогу поймать одного из подручных мисс Олвейс и заставить его показать дорогу к Ребекке! Но этому
