возникали неизбежно.
– Сейчас, пять минут буквально! – засуетился Хамон – Я только белье развешу!
– Ты еще и белье стираешь? – искренне удивился гость, но тут же, поняв, всю нелепость этого вопроса, со смехом, прибавил – Сильно пьющие рок-поэты занимаются такими прозаическими делами?!
– Да! Ни что человеческое нам не чуждо! – с достоинством ответствовал Хамон, затаскивая в ванную таз с постиранными шмотками.
– Ну ладно, я пока послушаю Совдеп! – Кола Бельды повернул заветную ручку на громкоговорителе, который был заглушен всего несколько минут назад.
Хамон торопливо начал развешивать вещи, а с кухни донеслось: «… подчеркнул, что заокеанская истерия, вокруг, так называемой, оккупации Афганистана, является насквозь лживой, газетной спекуляцией. Западным политикам хорошо известно, что ограниченный контингент Советских Войск, находится на территории Демократической Республики Афганистан в полном соответствии с договором „О дружбе и сотрудничестве“ и нормами международного права. Советские Войска в Афганистане выполняют интернациональный долг, в то время, как запад, напротив…»
– Достаточно! – врезался в стройную речь высокий голос Кола Бельды, и наступила тишина.
– Все это кончится большей войной! – грустно и глубокомысленно сообщил Хамон из ванной.
– Ну, да. – согласился с кухни его гость – Помнишь, мы смотрели «Одиночное плаванье»? Там же отчетливо! Ни те, ни другие, в принципе, повоевать совсем не прочь! Т.е. нас подготавливают!
– Так, конечно! «Если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит!» Так, кажется? А у нас над миром, атомная бомба висит уже сколько лет?!
– А кто это сказал? Про ружье?
– Не помню.
– Эх, ты! Цитату помнишь, а кто сказал нет?!
– А ты, можно подумать, помнишь?!
– Чехов.
– Так! Бельды! Не дави меня своей эрудицией! Мы все отлично знаем, что структура твоего мозга уникальна!
Авторство этой фразы, насчет структуры мозга, принадлежало отнюдь не Хамону. Ее выдал своим обомлевшим почитателям, известный в те годы, среди московских хиппи, художник и идеолог этого движения У. Сольми. В ответ на какой-то лепет, типа-того, что это же надо было придумать такой необыкновенный сюжет! Сольми сказал просто и скромно: «Структура моего мозга уникальна». Только и всего!
Фраза стала крылатой. Самого Сольми не дразнили, ибо он был гениален и раним, а вот стоило кому-нибудь из людей обычных начать нести что-то сильно высокопарное или заумное, как оратору тут же указывали, на уникальность структуры его мозга.
Так вот, с этой прибауткой, Хамон вышел из ванной и стал собираться. Через пять минут они уже спускались по лестнице.
На улице было промозгло, но дождь прекратился. Низко над крышами пятиэтажек
