дел, направленных на защиту страны, нельзя обсуждать публично. Я побеседовал с миссис Кромарти и искренне соболезную ее потере. Больше ничего не скажу. Не могу и не стану.
– Оглядываясь назад, господин президент, – говорит Кирнс, – вам не кажется, что политика переговоров с террористами сработала не так гладко, как хотелось бы?
– Я не веду переговоров с террористами.
– Вы им звоните. Обсуждаете нечто. Опекаете…
– Я не…
Потолочные огни мигают. Две вспышки с коротким промежутком. Кто-то стонет, а Кэролайн Брок оживляется и делает в уме пометку.
Конгрессмен, воспользовавшись паузой, вворачивает еще замечание:
– Вы дали ясно понять, господин президент, что демонстрации силы вы предпочитаете диалог. Что скорее станете говорить с террористами.
– Нет, – тяну я, чувствуя, как стучит в висках. Подобные упрощения и оголяют язвы нашей политики. – Я неоднократно повторял, что, если есть возможность уладить дело миром, я предпочту ее. Контакт – не капитуляция. Впрочем, мы что, собрались обсуждать внешнюю политику, конгрессмен? Уместно ли делать лирическое отступление в охоте на ведьм?
Кэролайн Брок вздрагивает. Ну наконец-то; нечасто с ее лица сходит каменное выражение.
– Вы называете это «контактом», я говорю «опека».
– Я не опекаю врагов. И вовсе не отказываюсь применять в борьбе с ними силу. Силовой вариант – тоже вариант, но я не воспользуюсь им до тех пор, пока не сочту таковой необходимым. Наверное, это тяжело осознать баловню судьбы, проведшему детство в роскоши загородных клубов и трастовых фондов, а в колледже сосавшему кальян на пиве и унижавшему новичков на церемониях посвящения в какое-нибудь тайное братство, где все обращаются друг к другу по инициалам. Вот я сталкивался с врагом лоб в лоб на поле боя и не пошлю, не раздумывая, в атаку наших сынов и дочерей, потому что сам был одним из этих сыновей и знаю, чем они рискуют.
Дженни подается вперед. Не хочет, чтобы я останавливался. Она всегда за то, чтобы я подробнее рассказывал о службе. «Расскажите о командировке, – просит она. – Расскажите, как попали в плен. Как вас ранили, пытали». В ходе кампании мы из-за этого постоянно спорили. Казалось бы, такая выгодная деталь биографии… Будь на то воля советников, я бы ничего больше, наверное, не обсуждал. Но я на уговоры не поддался. О некоторых вещах просто молчат.
– Вы закончили, господин пре…
– Нет, не закончил. Я уже все объяснил руководству палаты представителей. Я говорил, что мне нельзя свидетельствовать на слушании. Вы могли бы ответить: «Хорошо, господин президент, мы тоже патриоты и уважаем ваш труд, пусть даже вы не можете раскрыть деталей». Так нет же, вы не устояли перед искушением притащить меня сюда и заработать пару очков. Позвольте же заявить открыто то, что я говорил вам лично. Я не стану отвечать на каверзные вопросы касательно моих телефонных разговоров или предпринятых мною действий, потому
