Уважаю! – и тут же похлопал меня панибратски по плечу, отчего моя душа ускакала в пятки, предвкушая чего-то недоброе – Вот вижу, нормальный пацан! Нє то шо нєкоторые.
Он ещё долго уговаривал меня разделить с ним его купе, обменяв билеты, но я вежливо отказался и после этого он от меня отстал. Зато начал приставать к дамам, чем уже реально начал меня злить.
К счастью обстановка мгновенно разрядилась, когда проводница открыла двери и началась посадка.
Тут же пассажиры выстроились в очередь в вагон. Замелькали украинские и русские паспорта, которые страждущий путешествия народ показывал этой немолодой и весьма тучной проводнице вместе с билетами.
Когда меня впустили в поезд, первое, что я сделал, это залез на свою полку, закинул дорожную сумку наверх и вытащил айпод из сумки, куда я предварительно закачал кучу панка и, что было абсолютно в тему поездки, индастриала (а то, сколько можно в поездах слушать этот самый «шансон с нечеловеческим лицом»). И так потом улетел в астрал от звуков любимой мной музыки, что не сразу заметил появление соседей по купе – немолодой пары, состоявшей из осыпанного с ног до головы бородавками мужа и жены – крашенной блондинки, заметно начавшей оплывать после вторых или третьих родов, а так же 50-летней женщины, которая, как позже выяснилось, ехала в Щорс к родственникам.
Тут поезд тронулся.
Земля города Питера медленно, а затем всё быстрее и быстрее стала уходить из-под колёс поезда. Позади остались Обводный канал и Купчино, мимо проехали Шушары, Пушкин и Павловск, впереди были Оредеж, Дно и призрачная российско-беларусская граница.
Проверка билетов вытащила меня моментально из астрала, и я тут же перезнакомился с соседями.
50-летняя тётя Валя, как я уже говорил, ехала в Щорс, бородавчатый Михаил и его жена Людмила – русская из Узбекистана, всё время жаловавшаяся на свою бывшую родину катили до самого Днепра повидаться с родственниками Михаила.
В дальнейшем соседи переключились на свои малоинтересные мне темы, и я залез обратно на полку, чтоб уйти в полный и окончательный музыкальный астрал до следующего дня.
На границе
Проснувшись на следующий день, я увидел, что поезд стоит на залитой дневным солнечным светом и словно бы отдраенной до европейского лоска железнодорожной станции. Вскочив с постели, я стал рассматривать название железнодорожной станции, но, увы, меня ждал облом – названия станции я так и не увидел.
Одевшись, я вышел в коридор вагона, и случайно столкнувшись с проводницей, спрашиваю её:
– А что это за станция такая, на которой мы стоим?
На что проводница мне отвечает:
– Это Жлобин, молодой человек!
– Жлобин? – удивляюсь я – Как-то не очень похоже!
– Вы как-то очень давно не ездили на поездах, юноша! –
