перед заборчиками, отделявшими возделанные сотки, проходила грунтовая дорога, по которой летом изредка пылили машины. Дороги за забором было не видно, а открывалась из их окна сразу луговина с сочной зеленью, над которой как картина стоял восхитительный вид на далёкие поля и пере лески. У Лины всегда как-то по-особенному сладко ныло сердце, когда она не отрываясь подолгу смотрела вдаль, сидя у окошка.
Обрывалась луговина крутым склоном, местами изрезанным сбегавшими к речке овражками. Резкий уклон у самой воды сменялся узкой полоской жёлтого речного песка. Этот песочек прямо звал тех, кто смотрел на него сверху, – валяйте сюда поваляться. Но местной ребятне, чтобы искупаться, приходилось топать метров двести вниз по течению, а потом возвращаться понизу вдоль склона под родительский присмотр. Взрослые хоть так, но пытались контролировать ситуацию. Для тех, у кого родители были в это время на работе, находились бабушки, безработные тётушки или соседи. А купаться тут было безопасно, так как Болхонка на этом прямом участке была совсем мелководной. Сколько же безмерно длинных счастливых летних дней провела у тихой воды Ангелина в вечной компании таких же полудеревенских пацанят и девчонок!..
Крутые склоны берега, которые летом казались неприступной стеной крепости, зимой предоставляли для подрастающего поколения самую большую радость. Обычно разношёрстно одетая ватага мелкоты от шести до двенадцати лет толпилась с санками у обрыва, подначивая друг друга и набираясь куражу. Наконец кто-то из тех, кто постарше, решался и подходил к самому краю склона, ставя санки так, что их изогнутые полозья нависали над пропастью. Он садился на деревянные досочки, а затем оглядывался на обступившую его вдруг притихшую на миг толпу. Теперь, чтобы ухнуть вниз, оставалось только упереться ногами в передок саней и, нагнувшись, переместить центр тяжести. Но душа требовала «высказаться» не меньше, чем напряжённое в ожидании тело.
Большинство неосознанно вспоминало знаменитое гагаринское «Поехали!», открывшее человеческий космос. Но некоторые, так и не найдя подходящего слова, вдруг просто взвизгивали и с криком «А-а!» резко подавались вперёд. Вниз ухали не только санки, но и сердца всех наблюдающих, не говоря уже о том, кто летел сейчас в пропасть по, казалось, вертикальной стене. Он почти вытягивался в струнку, не ощущая ногами передок саней, но это длилось лишь мгновение. Не успев даже прочувствовать прелесть свободного падения, человечек вдруг упирался валенками в переднюю планку санок и вжимался в лёгонькую санную конструкцию. И тут надо было успеть сгруппироваться и сесть вертикально. Вновь обретённая гравитация означала, что стена склона перешла в пологость берега. Но скорость была набрана такая, что санки пролетали, скользя по льду, неширокую речушку и далеко не сразу останавливались, въезжая на противоположный пологий бережок.
Все маленькие человечки, следящие сверху с остановившимся сердцем за этим действом, выдыхали спёртый в лёгких воздух и
