розовые десны, и очки из-за новой гримасы поползли куда-то вверх к шляпе.
– Какой кошмар! – произнес Григорий и уставился на ненужное тонкое зеленое перышко на головном уборе мохнатой головы.
– Ну зачем так? Вовсе не кошмар, а очень даже удобно. Так даже проще.
При этом горилла подняла большой палец и стала похожа на какой-то ультрамодерновый рекламный плакат, который всплыл из каких-то обрывков памяти в голове Гриши. Не хватало только курительной трубки в зубах и заложенного платка во внешней карман пиджака.
– Я не курю. Ни трубку, ни сигар. Это очень вредно! Но вот…
Тут обезьяна достала и поправила из нагрудного кармана пиджака желтый платок, оттенок которого очень подходил в тон коричневому костюму.
– Обезьяны никому не нравятся. А причина, Гриша, очень проста, – продолжала свой диалог горилла, губы и челюсть при этом уже шевелились в соответствии с произносимой речью, а очки при каждом слове стали подпрыгивать.
– Они бывают непредсказуемо агрессивны, а это всегда вызывает волнительное напряжение и страх. Этот страх в людях заложен давно.
Генетически.
При этом в слове «генетически» примат сделал акцент на букву «эн». Морда обезьяны вновь оскалилась и стала действительно совсем устрашающей:
– Такова их и наша природа.
Правой лапой обезьяна приподняла на секунду свою шляпу и затем вновь обратилась к прочтению газеты.
Этот бессмысленный диалог уже стал немного надоедать Григорию, и он наконец не выдержал:
– Хорошо. Что на этот раз?
– Ой, – буркнул примат.
Григорий обернулся к двери туда, куда уставилась горилла, но там ровным счетом никого и ничего не было. Когда он повернулся, в мохнатых лапах обезьяны уже не было газеты и исчез куда-то ярко желтый платок:
– Все очень просто. Как и обычно одно маленькое поручение, из необходимых.
И обезьяна стала серьезней. Так в этот момент показалось Григорию. Сейчас вся мимика на ее морде стала более реальной и вполне читаемой. Затем она ловко сложила очки, запихнув их деловито во внешний карман пиджака:
– Ну что, мой друг, ты готов?
Григорий молчал, понимая, что все его планы и будущие дела будут непредсказуемо скорректированы на ближайшее, и главное, неопределенное время.
– Ну и прекрасно! Вперед. Я приготовлю тебе завтрак, а ты давай умывайся и приводи себя в порядок.
Таких активных встреч и таких продолжений ранее никогда не было. Только теперь Григорий почувствовал, что все подобные контакты имеют некоторое развитие. Он принял для себя эту внезапную мысль, сделал глубокий вдох и, повинуясь указаниям, в трусах и все в тех же носках поплелся умываться совершенно ошарашенный.
Только избавимся сразу от ненужных заблуждений. Григорий не был сумасшедшим и вовсе не галлюцинировал этим утром. И все эти странности и метаморфозы с загадочным
