в симфонии разлетелось и закружилось по холму. Мощный поток ветра стал подниматься с реки. Листья задрожали и взяли новую партию в лесной филармонии. И в этом диком и свирепом оркестре стихийного вальса один сорвавшийся зеленый лист полетел высоко вверх и затем плавно опустился на воду. Он ринулся в потоке течения в сторону уже удаляющегося вдоль шумной реки путника, который спешил к северному берегу, к городу Санохе, исполнять предначертанное.
Воин шел быстро. На лице его была сосредоточенность точно осознаваемой цели. Он не думал ни о чем другом, кроме необходимости успеть в порт в назначенный срок. Все механизмы внутри воина перезапустились и работали в полную силу, набирая новый темп. Вспышкой молнии промелькнула мысль о том, что юную девушку, это нежный цветок, не коснется ужас расправы, которую вместе со страшным ливнем уже совсем скоро принесет в деревню стихия северных кланов.
Глава III
Часы
Зина насколько могла вытянула левую руку, раздвинула пальцы и стала любоваться новыми оттенками бордового. По линии ее вытянутой руки, с уже аккуратно накрашенными ногтями, на ее рабочем столе красовалась икебана в черной вазе с изображением двух золотых драконов, которые сплетались друг с другом в виде перевернутой восьмерки и, вероятно, символизировали бесконечность в какой-то своеобразной восточной манере. Цветы в вазе были сухие и хрупкие, поэтому ваза стояла в самом отдаленном, то есть недоступном для случайных прикосновений месте. В центре цветочной композиции располагался крупный лотос, который имел своеобразный коричневатый оттенок. И посетителям, и сотрудникам, да и вообще всем, кто хоть раз обращал на него внимание, совершенно было непонятно то ли это был тончайший пластик, то ли композитная бумага, или это какая-то чудом уцелевшая, основательно засохшая органика.
Девушка увлеклась процессом с новым лаком и уже старательно работала над пальцами правой руки, аккуратно нанося, но уже чуть менее точными мазками, слои на указательном пальце. Мельком она посмотрела на небольшой перекидной календарь-треугольник, стоявший рядом с телефоном. Этот календарь достался ей из одного новогоднего офисного подарка и уже давно устарел, но как-то сам собой затерялся на ее столе и никак не мог добраться до помойки. На нем были изображены какие-то три причудливые обезьяны, которые играли в чехарду. Обезьяна в центре рисунка стояла на четвереньках и прижималась к земле. Через нее перелетала другая, скалясь при этом, она упиралась обеими лапами ей в спину. Ее голова была задрана вверх, а торчащие зубы были непропорционально огромными. Третья обезьяна бежала в конце и догоняла веселую парочку. Она совершенно выпадала из композиции и от того казалась самой несчастной.
Зина подула на пальцы, и ее взгляд коснулся электронных часов, которые также расположились на столе и дублировали показания больших настенных за ее спиной. Циферблат у них был темно-красным,
