в его голове. Он повернулся и увидел в кресле, которое стояло справа в метре от дивана около окна, огромного зеленного крокодила. Тот вполне умещался себе полностью в кресле и сидел так, что одними задними лапами упирался в сидение возле боковых подлокотников, а вторыми держал утреннею газету, которая из-за яркой цветовой палитры больших заголовков с изобилием пошлой рекламы явно отдавала дешевой бульварщиной.
На громадной зеленной рептилии была надета изумительная голубая рубашка и темный галстук в белый горох, а сверху еще зачем-то нахлобучена кашемировая шляпа. Вертикальные зрачки-прорези в его хитрых глазах были сдвинуты к носу, а пасть была немного приоткрыта. Внешне вся эта картина очень даже походила на то, что зубастое создание действительно увлеченно читает газету. Ниже рубашки у крокодила ничего из одежды не было, и только длинный хвост раскатывался от кресла и заканчивался уже на полу.
Чудовище слегка развернуло голову, и молнией брызнул разрез зрачка ближнего к Григорию крокодильего глаза. Он переливался утонченным малахитовым узором от едва возникшего утреннего лучика света, проникающего из задернутых на ночь занавесок.
– Доброе утро! – еще раз повторил крокодил и уже совсем развернул свою огромную морду в сторону уставившегося на него испуганного визави.
Чувство неожиданной абсурдности происходящего все еще сопровождало Гришу, и он на выдохе хрипло произнес:
– Привет.
Приветствие не удалось и получилось сдавленным на последнем слоге. И еще в выражении его лица появилась раздраженность, происхождение которой было пока неопределенно. Или это было то самое и необъяснимое предчувствие, которое нахлынуло с пробуждением и совсем его не обмануло, или то, что ему просто не удалось выспаться и он покинул объятия Морфея в не самой удачной фазе своего сна. Сейчас было понятно только одно – этот день начался для Григория плохо.
Он прокашлялся и настроил свой голос для разговора. Конечно Гриша еще по-утреннему хрипел, но говорил вполне разборчиво:
– Крокодил? Что-то совсем особенное, – Гриша взял короткую паузу и, немного улыбаясь, добавил. – Такой большой и еще в одежде.
Явление напротив, хоть и имело природу скорее мистическую или метафизическую, но судя по тому, как в разговоре двигались челюсти рептилии, а они не двигались вообще, было совершенно ясно, что ответной улыбки, даже крокодильей, собеседник наверняка не получит.
– Будь я маленьким крокодилом, ты бы меня не заметил.
И зеленое создание опять стрельнуло молнией из огромного глаза, которым оно и разглядывало сидевшего на диване в трусах и синих носках опухшего спросонья Гришу. Затем крокодил неуклюжими на вид лапами, в которых как-то размещалась газета, довольно проворно одернул разворот и всем своим видом продемонстрировал интерес к ее содержимому.
Григорий стал ладонями растирать свое лицо, разгоняя кровь и стараясь быстрее взбодриться. Он не очень любил такие сюрпризы
