дохожу до двери. Мои руки все еще покрыты сердечками и звездами.
Может быть, встреча с Кирой была знаком, потому что после урока я вижу несколько старшеклассниц с разрисованными руками. Они участвуют во всех театральных постановках и обычно сидят в сторонке на собраниях болельщиков. И еще двух девушек помладше, чьи шкафчики находятся рядом с классом, где проходит мой второй урок. Еще несколько сердец и звезд я замечаю на девушках тут и там: на лестнице, в углу коридора, во дворе. Некоторых я знаю по имени или просто внешне. Мы встречаемся глазами и киваем, застенчиво улыбаясь, словно у нас есть общая тайна.
То же самое происходит, когда я иду на урок английского и вижу Люси Эрнандез, сидящую в первом ряду со звездами и сердечками, нарисованными синим маркером аккуратными завитушками на тыльной стороне ее ладоней, вдоль пальцев и вокруг запястья.
– Привет, – здороваюсь я с ней, идя между партами, пока остальные ученики заходят в класс. – Мне нравятся твои рисунки.
Люси бросает взгляд из-под темной челки, и улыбка расползается по ее лицу. Я гадаю, первая ли я сегодня с ней заговорила. Может, и так.
– Спасибо, – отвечает Люси, – а мне нравятся твои.
– Твои очень красивые, – говорю я.
Улыбка Люси становится шире.
Я улыбаюсь в ответ и снова чувствую неловкость от того, что не знаю, что сказать.
Когда Митчелл Уилсон и его команда шумно заходят в класс, скорее всего репетируя шутку «Сделай мне сэндвич», ко мне возвращается то чувство, которое я ощутила, когда сделала первый зин. Мне хочется сжать кулаки так, чтобы ногти впились в кожу, и закричать.
Конечно, я этого не делаю. Я делаю глубокий вдох, заправляю волосы за уши и достаю тетрадь по английскому и шариковую ручку.
– Итак, класс, – начинает мистер Дэвис, как только раздается звонок, – давайте вернемся к теме Просвещения, которую я диктовал вам вчера.
Когда мой мозг начинает отключаться, дверь класса открывается, и заходит Сет Акоста.
Он направляется к своей парте, держа в одной руке папку и книги.
Он одет в черные джинсы.
На нем черная футболка.
Черные кеды Vans.
А на его руках черными чернилами аккуратно нарисованы маленькие сердечки и крохотные звездочки.
Когда он садится за парту, у меня внутри взрывается такой фейерверк, что я перестаю слышать то, что говорит мистер Дэвис.
Глава седьмая
Клодия зарабатывает медаль лучшего друга и миллион бесплатных капкейков за ее терпение во время предобеденного собрания болельщиков, когда мы забираемся на верхние ряды трибуны и я начинаю шепотом рассказывать о руках Сета Акосты.
– Почему ты разговариваешь шепотом? – кричит Клодия. – Здесь громко как в аду, и его нет поблизости. – Музыканты школы снова разогреваются и играют одни и те же бодрые мелодии. Клодия права – Сета не видно в спортивном зале. – Никто не услышит, как ты сходишь
