Давай-ка их сюда! – Лина быстро посчитала купюры и засунула их в чулок. – Но что же это такое, почему ты меня совсем не хвалишь, не восхищаешься мной? Ни одного комплимента… Неимоверная черствость! Ты еще ровным счетом ничего не сказал про мои чудесные туфельки. Как они тебе? Мой четвертый экс-муж, он был страшно умный ученый, претендент на Нобелевскую премию, постоянно забывал хвалить мои новые наряды, и я, в напоминание ему, стала с определенного времени отвешивать ему пощечины. А потом, не выдержав его ужасной черствости, мне пришлось завести любовника, и я даже с ним куда-то уехала… Так муж потом примчался за мной на край света и на коленях умолял вернуться. Но я была непреклонна. Я отвесила ему еще одну пощечину. А потом, в довершение ко всему, они подрались с моим вторым мужем, который совершенно случайно оказался в тот момент поблизости (заносил мне копейку-другую). И второй муж не выдержал того, как тихо, неискренне и без внутреннего напряжения четвертый муж раскаивается. Так что, Вадик, никогда не забывай говорить женщинам, а в данном, отдельно взятом случае невероятно красивым женщинам, комплименты.
– Ты очень красивая, – вырвалось у Вадика, – когда я вырасту, я хотел бы на тебе жениться.
– Фи, – сморщилась Лина. – Единственный мужчина, за которого бы я теперь пошла – это актер Джордж Клуни. Но он, к сожалению, занят. И, что там говорить, уже малость для меня староват.
А вчера я пела вон в том кафе, иногда я пою джаз, – и Лина показала наманикюренным ногтем в окно комнаты Вадика, – и мне подарил сто одну розу молодой красавец-миллионер из Чикаго. И прямо там же он предложил мне руку и сердце. Возможно, я выйду за него, если он не окажется очень жадным. Скажи, Вадик, а ты не хотел бы полететь ко мне домой? Мне необходимо совершить там небольшую уборку, а ты как раз сидишь совсем без дела.
Вадик с удовольствием кивнул головой.
Лина и Вадик полетели к Лине домой.
Лина жила в небольшом уютном домике с мезонином на крыше многоэтажной элитной новостройки в «Алых парусах».
– Человек должен быть разносторонне развит, – продолжила поучать Вадика Лина. – В нем все должно быть гармонично. Что за женщина, которая, например, не умеет готовить? Я вот вдобавок к неземной красоте еще и кухарка, что называется, от Бога.
И хоть Лина и была «кухаркой от Бога», на обед Вадику в тот день достался кусок белого хлеба, который он, впрочем, съел с большим удовольствием, так как сильно проголодался. И немудрено, ведь Лина заставила его пропылесосить в своем домике полы, вымыть окна, выбить на крыше ковры пластиковой выбивалкой и, обвязавшись цветным передником, стоять у плиты, размешивая хну «до состояния сметаны». А когда он забивал в стенку гвоздь, чтобы повесить на него большой Линин портрет, то нечаянно больно ударил себе по пальцу молотком и вскрикнул. Было впечатление, что на лице Лины отразилось неимоверное нравственное страдание.
– Терпи, казак, – сказала она. – Мужчина должен уметь все делать своими руками.
