комментарий писатель с первый парты с несколько эстетскими манерами.
– Да, болел, – говорит женщина со второй парты, – но как он делает это с ней в поле, я не вижу этого…
– Я тоже не вижу, – говорит гений с четвертой парты с краю, пришедший не в ветровке и потому, по сути, не имеющий права считаться гением.
– Вы не видите, а я вижу, – говорит девушка с последней парты с длинными белыми волосами и ресницами, – особенно жизненно показано, как в этот момент она подумала о муже. По-моему, в «Анне Карениной»…
– Погодите, не все сразу, – говорит Мастер и обращается к стоящему на трибуне автору, – мне почему-то кажется, что вы не видите своей героини. Пушкин видел свою Татьяну как живую, а у вас в течение рассказа у нее то пухлые, то тонкие руки.
Автор напрягся, но хочет держать слово.
– Вы понимаете, этим я имел в виду воплощение женщины во всех возможных ипостасях. Она разная. Здесь она ему женщина, мать, сестра, подруга… Понимаете?
Мастер задумывается.
– Ну что ж, – наконец говорит Мастер, – это интересная мысль…
– …старший брат, – не обращая внимания ни на кого, продолжает перечислять автор, – двоюродный дядя…
– Знаете, – говорит брюнетка с первой парты, – мне кажется, что М. в образе автора здесь изобразил себя.
«Узнали! Узнали, сволочи! Что же теперь делать? Куда деваться?!» – начинает лихорадочно думать автор.
– И еще, – продолжает она, – здесь есть такое место, которое, мне кажется, очень удалось.
Автор сразу делается окрыленным. Взгляд его прикован к брюнетке. «Говори же, говори! А ведь не такая уж ты и дура и бездарность».
– Мне кажется, что вот здесь очень хорошо сказано… – она вглядывается в свою распечатку рассказа. – Вот: «У Любы был очень зоркий глаз, она всегда могла вовремя различить, что мужчина из себя представляет». Мне кажется, что это так хорошо и жизненно сказано, ведь так порой трудно различить, какой мужчина – мужчина, а какой нет, что ли, не настоящий…
– Импотент, что ли? – тихо спрашивает у ораторши сосед слева, но она не замечает его вопроса.
– А мне описание, наоборот, показалось неверным, – говорит задумавшийся на время Мастер, – после такого описания представляется, что у Любы всего один глаз.
Автор чуть не дрожит от нервного стресса.
– Понимаете, это… – медленно цедя слова, говорит он. – Это аллегория. Я хотел дать аллегорию всевидящего ока…
– А… – опять задумывается Мастер. – Разве что так.
– Вот еще, – опять встревает в обсуждение блондинка. – Мне показалось, что автор очень хорошо работает с прилагательными. Вот смотрите: страстный, жгучий, томительный, воспламеняющий. Да, где-то я уже их слышала, но здесь они удивительно гармонично смотрятся.
– Нет, – встревает в разговор буйный гений со второго ряда, современный футурист, не признающий авторитетов, –
