погиб.
– Что?! – Роджер со стуком уронил ложку в тарелку с супом и, резко развернувшись, посмотрел на баронессу. Затем, почувствовав, что его собственные приятели с удивлением уставились на него, пробормотал: – Просто я довольно хорошо знал его. Джулио учил меня кататься, когда я приезжал сюда в прошлом году.
– Ну и ну… Мне чертовски жаль, – сказал полковник, лицо которого приобрело цвет красной смородины. Он выглядел искренне огорченным, однако Генри не мог бы сказать с уверенностью, по какой именно причине: то ли из-за смерти Джулио, то ли потому, что кто-то узнал о ней раньше, чем он.
– Как это случилось? – спросил полковник. – Он ведь был совсем еще юношей.
– Несчастный случай во время спуска на лыжах, так мне сказали в деревне, – ответила баронесса и после паузы добавила: – На прошлой неделе.
– Он был очень… безрассудным молодым человеком, – присоединился к разговору смуглый итальянец, тщательно произнося слова, отчасти потому, что говорил с глубокой искренностью, отчасти – из-за того, что затруднялся говорить по-английски. – Это неудивительно. Если бы не лыжи, то что-нибудь другое… Он и на автомобиле гонял как бешеный… никаких тормозов… он был обречен погибнуть.
– Джулио должен был участвовать в имменфельдской гонке. Имменфельд здесь рядом, сразу по ту сторону австрийской границы, – продолжила баронесса. – Там очень опасная трасса, и гонка наверняка была запрещена из-за состояния снежного покрова. Но именно потому, что это не было дозволено, Джулио не мог не попробовать. Таким он был. Его нашли на дне расселины. Одна лыжа осталась у него на ноге. Другую, как и палки, вообще не нашли.
Повисла неловкая пауза.
– Бедный старик Марио, – произнес наконец полковник, вытирая усы салфеткой.
Послышался стук дерева о дерево: это Фриц Хозер приподнялся и переставил стул поближе к столу. Только он и немецкое семейство казались совершенно не взволнованными этим разговором. «Может быть, они не понимают по-английски», – подумала Эмми.
Закончив ужинать, Хозер подошел к столу, за которым сидели немцы, что-то тихо сказал девушке и через весь зал направился к выходу. У двери он задержался, словно принял какое-то решение. Потом развернулся и, обращаясь ко всему залу, заявил на хорошем английском:
– Этот идиот Джулио мертв. И это его собственная вина. Он не подчинился установленному порядку. Пусть это послужит предостережением для других лыжников.
И, коротко отвесив забавный кивок, вышел.
– Злобный коротышка, – сказала Каро.
– Тем не менее то, что он сказал, справедливо, – ответила баронесса. – Если человек ведет себя разумно, опасаться нечего. Только глупость приводит к беде.
– Именно так я всегда и говорю, – произнесла миссис Бакфаст неожиданно и очень твердо. – Всегда требуется соблюдать осторожность.
Генри вдруг охватило
