вспомнила, как не ела неделями и писала ему чрезвычайно душещипательные стихи. Я покорила сердца всех его друзей и бывших любовниц, но он был способен обожать только свою собственную тощую задницу.
Ну да ладно, все же речь не о нем.
Мы с Беляшом сперва не очень любили друг друга, он даже отговаривал Шульцa от встреч со мной:
– Шаталова? Ты сдурел что ли! Да она же курица! Типичная!
– Она вообще другое, ты не понимаешь. Я тоже сперва так думал.
– Ой, не! Фу! У нее вон даже имя цыганское – Ляля! Дочь степей, тоже мне. Такая сегодня здесь, завтра там! На кой черт она тебе сдалась? – подначивал он друга.
Позже, после пары грибных трипов, когда Беляш поверил в существование моего мозга, мы стали отлично общаться и вот теперь они ждали моего возвращения.
Они – это он и Ромка— мальчик, с которым мы познакомились на пляже в Севастополе. Ромка был легок в общении и с Беляшом они были два сапога пара —циники, обожающие курнуть и всякие мальчишечьи штуки типа шлемов виртуальной реальности и квадрокоптеров.
Питер встречал меня во всем своем великолепии. Надвигался Новый Год, и хоть до этого долгожданного события оставалось больше месяца, все уже выглядело празднично и нарядно. Хоть и слякотно. Но, как говорят почитатели Аллаха – нельзя жаловаться на погоду. Если она такая – значит Богу так угодно. А кто мы такие, чтобы спорить с Богом? Вот пока не вспомним, до тех пор и спорить нельзя.
Все пестрело огнями реклам, переливалось, мигало и кружилось в заводном танце. Повсюду шныряли люди, все куда-то спешили, с кем-то говорили по телефону, таксисты предлагали цену, кто-то раздавал листовки – жизнь здесь кипела и бурлила, в отличие от полусонного, степенного и размеренного Сочи.
Беляш радостно приобнимал меня свободной рукой и улыбался во все 32 – давно не видела его таким счастливым – даже моя здоровенная сумка, которую он волочил по всем встречным лужам, не омрачала его превосходного настроя.
Я не умолкала про Сочи, его мертвый сезон и мои намерения посетить все известные вечеринки в ближайшее время – Беля успел вставить только пару шуточек, пока мы летели до его машины.
– Господи, как меня все достало, мне так там надоело, кто бы знал – спасала только Маринуля, мы с ней скручивали бибульки из макбарена13, садились на нашу деревянную лестницу и провожали закат – это когда стало холоднее, а пока было тепло, мы брали бутылочку егерька15 и шли к морю и там сидели, пока в животах не начинало урчать, а еще я купалась до последнего! До самого конца октября!
– Лялька, ну ты нисколько не изменилась, только потолстела вот! – сказал Беляш, потрепав меня за щечку.
– Да как ты смеешь, холоп! – шутливо возмутилась я.
Тут Беля пикнул сигнализацией и я увидела вместо его убитого жука лакированную черную ауди.
– Беляш! Твою ж мать, она прекрасна! – закричала я и захлопала в ладоши.
– Да, ты можешь сесть вперед. – важно промолвил он голосом кота Леопольда. Он
Mac Baren: сигаретный табак для самокруток.15 Егермейстер: немецкий крепкий ликер, настоянный на травах. По легенде туда добавляют оленью кровь.
