из чего нельзя было извлечь хоть какую-нибудь пользу.
Алиса вновь вернулась в Васину квартиру и с удивлением обнаружила брата, лежащего лицом вниз на диване. Рядом на полу стоял стакан и почти пустая бутылка скотча. Алиса кинула взгляд на барную стойку, за которой утром самозабвенно поглощала булочки, и в смятении хлопнула себя по лбу. Она совсем забыла, что, уходя, положила на мраморную столешницу альбом с пятью первыми годами жизни маленького Васеньки.
«Черт! Черт! Черт!», – выругалась Алиса про себя. – «Всё не так!».
Альбом был открыт на одной из самой удачных фотографий: маленький Вася, весь в песке, прижимает к себе пластмассовый грузовичок и хмурится в камеру. Легкая морщинка между его бровями – точь-в-точь как у Васи-старшего.
– Расскажи мне всё, – потребовал Заваркин с дивана. Его голос звучал надтреснуто, и Алиса с ужасом уловила в нем нотки боли и тоски.
Василий поймал ее осторожный взгляд, брошенный на бутылку, и рассмеялся.
– Я в порядке, – уверил он сестру, вставая с дивана. Действительно, пьяным он не выглядел. – Это давно открытая бутылка. Я каждый вечер отпиваю по одному стакану. А на диване я лежал так…
Он судорожно сглотнул и отвел взгляд.
– Я не ожидал, что он такой…
– Реальный? – подсказала Алиса.
– И это тоже, – Вася с силой потер бритую голову, словно от этого могли найтись правильные слова, – такой… Он совсем как я.
Алиса молчала. Пока Вася выставлял на стол бутылку чего-то непонятного и стаканы, доставал из холодильника закуски, усаживался на высокий барный табурет, она наблюдала за ним. Похоже, он был ошеломлен.
– У меня есть сын, – Василий уставился на младшую сестру.
– Да, – подтвердила Алиса, усаживаясь напротив него и мягко накрывая его широкую ладонь с огрубевшими костяшками своей белой ручонкой. Он переплел свои пальцы с ее, ища успокоения.
– Мой сын, – сказал Вася.
Заваркины просидели молча несколько минут.
– Расскажи мне все! – потребовал Вася и отпустил Алисину руку. Он разлил алкоголь по бокалам и подтолкнул выпивку сестре. – Я хочу знать всё! Какой он? Что его интересует? Всё! Вплоть до того, как он спит! Ему не снятся страшные сны?
Василий закусил губу, словно последнее волновало его больше всего. Долгое время его самого мучили кошмары. Он просыпался среди ночи от собственного крика, мокрый от пота, и только Анфисе удавалось его успокоить.
– Я здесь, я рядом, – шептала она, – я жива. Со мной все в порядке.
Когда он, измученный, засыпал, она сторожила его сон до утра.
– Вася крепко спит, – уверила брата Алиса с мягкой улыбкой, – он не боится монстров. Однажды, когда ему в детском саду рассказали про бабая, он наотрез отказался ночевать
