style="font-size:15px;"> Эмма промолчала. Больше мы на эту тему с ней не говорили.
Проснулся я поздно. Посмотрел на будильник. Было около одиннадцати. На столе стоял кофейник и лежала пачка печенья. На печенье я уже смотреть не мог. Поискал хлеба, но не нашел. Решил сходить в магазин, но вспомнил, что последние сорок копеек потратил в аэропорту на автобус. «Что-то день с самого начала не складывается», – подумал я. Посмотрел на подоконник, на котором стояла кукла, и остался недовольным своим подарком.
Зашла Светка Армянка. Как всегда, без стука.
– Ну, ты и спишь! Три раза к тебе приходила, а ты все дрыхнешь, – произнесла она нараспев.
– Слушай, у тебя хлеба нет? – без настроения спросил я.
– Есть. Хочешь, я тебе огурцов малосольных принесу? Мать уже сорок банок накрутила. Целую батарею, – сказала она низким грудным голосом.
– Тащи, только побыстрей, – обрадовался я.
Ее словно ветром сдуло. Через минут пять она влетела в дверь. Поставила на стол трехлитровую банку огурцов и полбулки серого хлеба.
Было ей пятнадцать лет. В этом возрасте в девчонках появляется женственность, но она, худая и высокая, больше напоминала озорного мальчишку.
– Ты что, с Веркой не разговариваешь? – начала она издалека.
– С чего ты взяла? – хрустя огурцом, спросил я.
– Я тебе кучу записок от нее принесла, а ты написал ей только одну.
Я знал, что Светка читает мои послания.
– Не знаешь, она дома? – спросил я, не ответив на ее вопрос.
– Она у Аллочки. Теперь они друзья, – многозначительно сказала она. – Аллочка даже подарила ей черные импортные туфли.
Эти туфли Вера надевала, когда мы ходили с ней на «Спутник». Они были на размер больше и на ее маленькой ноге казались галошами.
– Отнесешь ей записку? – я поискал бумагу и ручку.
– Давай, – с напускной ленью произнесла она.
Сложив записку вчетверо, я отдал ее Светке. Она медленно поднялась со стула и картинно пошла к двери.
Найдя старую газету, я завернул в нее куклу. Стал ждать. Светка долго не возвращалась. Наконец она появилась, сказав, что Вера дома, и ушла к себе.
В этот день мне просто хотелось ее увидеть. О том, чтобы сделать ей предложение, я не думал. Мысленно перенес это мероприятие на осень. А лучше было бы сделать это после окончания техникума. Надо было сначала устроиться хоть на какую-то работу. Подсознательно я оттягивал время, когда должен был предложить ей свои руку и сердце. Что-то удерживало меня от этого. Мне казалось, что мы еще не совсем хорошо знаем друг друга, хотя прошло четыре года со дня нашего знакомства.
Она сидела за письменным столом у окна и что-то писала, когда я вошел.
– Привет. Это тебе, – сказал я, протягивая сверток прямо с порога.
Развернув газету, она подошла и поцеловала меня в щеку. Со мной она была сдержанной в своих чувствах. Всю страсть ко мне изливала в своих письмах
