в квартиру, поскольку он все равно за нее уже заплатил, – во всяком случае, за июнь, а там видно будет. Лучше, чем в общежитии. Да и ненамного дороже, учитывая, что я была готова продолжать платить свою долю. Соседка по квартире. Аккуратная. Тихая. Прихожу не поздно. Всегда мою за собой посуду. Мужчин в квартиру не вожу. Серьезная, настроена на учебу. Своевременную оплату гарантирую. Без вредных привычек, если не считать умения делать подлости. Хотя это скорее полезная привычка.
– Не нужно только врать! – кричала Лариска Мите в лицо, хотя они как бы разошлись и она, на секундочку, изменяла ему, в том числе и всю эту неделю, со своим аспирантом. – Я вижу тебя насквозь! Ты такой же, как и все остальные! Сколько времени тебе понадобилось, чтобы утешиться? В тот же вечер решил с ней связаться?
– Я не собираюсь тебе отвечать, – отвечал он тихо и твердо. Лицо его было бледное, закрытое, как окно с деревянными ставнями. – Я только хочу, чтобы ты забрала свои вещи и ушла.
– Быстро же ты пережил наше расставание! – не унималась она, взбешенная его спокойствием. Она бы предпочла, чтобы он кричал, чтобы попытался повеситься из-за нее, чтобы дышать без нее не мог.
– Оставь нам ключи.
– Нам? Кому это – нам?
– Нам с Соней.
Это невинное местоимение, употребленное, я уверена, случайно, второй раз заставило меня вздрогнуть и едва заметно улыбнуться.
Лариса запылала, как горящий сарай с сеном. Бегала по квартире, хлопала дверьми, демонстративно выкидывала все из шкафов на пол и кричала. Она была очень громкой, слова вылетали из нее пулеметной очередью, но отчего-то куда большее впечатление произвели на меня не ее крики, а Митино молчание. Я стояла в своей комнате, спиной к стене, так чтобы меня не было видно даже при открытой двери, и думала, смогла ли бы я вот так же молчать, слушая человека, разрушившего мои мечты всего неделю назад. Сколько же нужно самообладания, чтобы не задать ни одного вопроса, зная, что, возможно, потом уже не будет шанса спросить. Почему ты так поступила? О чем ты думала? Как ты могла! Что это было – простое увлечение или что-то серьезное? Ты любила меня или обманывала? Все эти бессмысленные вопросы, но ведь устоять же невозможно.
Он устоял.
Он замер на кухне и, когда Лариса швырнула ему в спину ключи, смотрел в окно. Даже не повернулся, так и стоял со сжатыми кулаками и стиснутыми зубами, просто ждал. Одного взгляда на его высокую, ровную – словно палку проглотил – фигуру хватало, чтобы понять, что между ним и Ларисой все кончено. Никаких мостов, все взорваны. Никакие слова, никакие обещания, никакие просьбы о прощении не помогут.
К такому Лариса не была готова: она растерялась и заметалась среди разбросанных вещей. Заговорила со мной вместо Мити просто потому, что через меня можно было пробиться. Я не бронированная.
– Ну что ж, Софочка, будьте счастливы с моим Митенькой, – сказала она громко, встав напротив меня. И назвала меня так, только чтобы взбесить, задеть, ранить. – Оставляю его в твоих неожиданно цепких ручках. Береги его, не обижай.
– Как
