странным гостем, Канцлер сурово сжал челюсти. Это существо пока не проявляет каких-либо агрессивных намерений. Но доверять ему всё же не следует.
– Это Библия? – спросил вдруг визитёр, указав на толстую потрёпанную книгу на бархатной подставке за бронированным стеклом одного из стеллажей. Каждый аристократ считал признаком хорошего тона держать в доме какую-нибудь древность.
– Да, – решил поддержать светскую беседу Канцлер. – Ей около тысячи лет, она из самого Вэткана, страны до-ядерной эпохи.
– Ватикана, – сказал вдруг незнакомец.
– Простите? – не понял Канцлер.
Лицо в респираторе и массивных очках обратилось к нему.
– Эта страна называлась Ватиканом. Страна внутри города Рима.
– О… Вы увлекаетесь историей? – сдержанно улыбнулся Канцлер.
– Я есть история, – проговорил незнакомец своим необычным низким голосом. Канцлеру начинал надоедать этот спектакль. Он постарался сохранить на лице нейтральное выражение, но в голос добавил стальных ноток:
– Кто вы на самом деле такой, вы можете, наконец, сказать? У меня много дел, и если вы не перейдёте к сути, я вызову охрану.
Незнакомец помолчал. Потом медленно приблизился к драгоценной древней книге, говоря при этом:
– А на шестой день сказал Бог: «Сотворим человека по образу нашему и подобию. И да владычествуют люди над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землёю». И сотворил Бог человека из праха земного, вдунув в лицо его дыхание жизни. И стал человек душою живою.
– Я, конечно, польщён беседой со столь осведомлённым в истории человеком, но уверяю вас, я не шучу, – жёстко заявил Канцлер, размашисто прошагав к своему широкому письменному столу, где располагалась панель с кнопками различного назначения, в том числе и вызова охраны.
Незнакомец повернулся к нему и вдруг двинулся в его сторону. Канцлер нахмурился. Глубоко в душе кольнуло неприятное ощущение, похожее на беспокойство. Или даже страх.
– И почил Бог в день седьмой от всех дел своих, – прогудел голос под респиратором. – А на восьмой день человек возомнил Богом себя. И создал Машину по образу своему и подобию. И да уничтожит Машина весь род людской. И птиц небесных, и рыб морских, и каждую душу живую, и травы, и древа, приносящие по роду своему плод.
Канцлер вскинул лицо, заставляя себя не бояться. Он ровным счётом не понимал ничего из того, что происходит. Он увидел отражение своего бледного лица в чёрном стекле очков визитёра, ощутил на своей коже сухой холод и услышал:
– И да будет земля пуста. Тьма над бездною. И стала Тьма.
Выдержав секунду тишины, крио медленно поднял руку к своему лицу и аккуратно снял очки и респиратор.
«Они же никогда этого не делают! Они просто не могут дышать воздухом нормальной температуры!» – мелькнула мысль в голове Канцлера.
Но не лицо человеческое открылось ему.
