мосты и вообще город в целом ей очень понравились, гораздо больше, чем Париж, Лондон, Копенгаген и Берлин. Вполне возможно, что негативное предвзятое отношение к Парижу и Лондону было навеяно прочитанными ранее книгами. Лондон она видела глазами Диккенса и Конан Дойла. А как только ступила на мостовую Парижа, вспомнила письмо княжны Анны своему отцу Ярославу Мудрому. Княжна, выданная замуж за короля Франции, писала о жуткой грязи и невежестве. Помои и нечистоты, выливаемые прямо из окон на мостовую и прохожих; не моющиеся вельможи, заливающие запах грязного тела вёдрами духов; блохи, скачущие галопом по знатным телам и их постелям; титулованные особы не умеющие читать встали перед мысленным взглядом. Понятно, что это было очень давно, многое изменилось и на её родине тоже, но всё-таки негатив стоек.
Однако Родина Вельдена произвела другое впечатление. До восторга далеко, но восхищение имело место быть. Здесь творили Брамс, Моцарт, Бетховен, Ренке. Изучал природу человеческой натуры Зигмунд Фрейд. Здесь родился и вырос тоже своего рода гений – её супруг. Наверное, она даже смогла бы полюбить и Австрию в целом, и Вену в частности. Йоле старалась запомнить как можно больше из рассказов Вельдена, из увиденного самой. Но за последний год столько всего видела и слышала, что многое перепуталось и новая информация не хотела впитываться усталым мозгом. От этого настроение естественно не улучшалось. Оставалось надеяться, что небольшой отдых сможет вернуть желание познавать и принимать эти знания.
Эрик много работал, и иногда даже оставался ночевать в квартире в центре Вены. Он буквально закапывался в бумаги, выныривая лишь, чтобы углубиться в ноутбук или беседовать с вызванными людьми. Йоле понимала, что это необходимо и естественно даже мысли не допускала выступить с какими-то глупыми претензиями. Она и так основательно выбила Вельдена из трудовой колеи своим появлением в его жизни. А от его работы и непосредственного участия в жизнедеятельности корпорации зависело множество человеческих судеб. Конечно же, Мышка не имела права претендовать на то, чтобы Эрик двадцать четыре часа в сутки занимался лишь её развлечением или выслушивал жалобы на плохое настроение. Не имела права доставать своими тревогами и надуманными бреднями. И не хотела этого категорически, и не смогла бы в силу своего характера. Такому человеку как её муж нужна сильная и умная спутница, а не капризная и ноющая неженка. Она некоторое время даже пыталась помогать с отчётами, но только отвлекала постоянными вопросами.
В замке часто, поначалу вообще каждый вечер, бывали большие приёмы. Друзья родителей Эрика, высокопоставленные сотрудники корпорации, соседи, приятели и приятельницы по детским и юношеским проделкам, известные личности. Они были все очень вежливы, милы и доброжелательны, но украдкой брошенные оценивающие взгляды вводили Йоле в тоску. Особенно когда заходила речь о необходимости
