каменную душу. Одно окно казалось больше других, водосточные трубы, сейчас обмёрзшие льдом, были разного калибра и фасона, а фасад, оштукатуренный не полностью и кое-как, являл свету потёртые, с зазубринами и выщербинами строительные камни.
Чурдомыжский вскарабкался по обледеневшим ступеням к массивной двери, на которой несколько сиротливо смотрелась крохотная табличка «Орбис. Литературный клуб», и нажал медную, отполированную многочисленными пальцами кнопку звонка.
Через минуту дверь шевельнулась, выглянул в щёлку сухонький старичок в пенсне. Узнал.
– Евгений Юльевич? Прошу.
Дверь растворилась пошире, пропуская Чурдомыжского внутрь.
– Здравствуй, Ефим. Все уже собрались?
В прихожей было натоплено, парко. Чурдомыжский тут же скинул с плеч тяжёлую, пышную шубу, дохнувшую холодом на принявшего её дворецкого.
– Почитай, все, – ответил Ефим. – Акромя, по обыкновению, господина Хорошева.
Пристраивая шубу и шапку в гардеробчик побоку, он покачал головой и изрёк:
– А погодка-то какая, позволю заметить! Это что же творится-то! Светопреставление. А ведь, почитай, апрель.
– Да уж, дружочек, – согласился Чурдомыжский. – Погода малоприятная. Не принесёте ли мне чайку?
– Сию минуту, – поклонился Ефим и поспешил удалиться.
Чурдомыжский прошёл в гостиную, где царил приятный полумрак. Нарушали его лишь рассеянный свет, пробивающийся из-под зелёного абажура, подвешенного над большим овальным столом, да пара тускловатых светильников на стенах. За этим столом, стоящим горделиво на гнутых в чипендейловском стиле ножках и накрытым плотным салатовым сукном, располагались пока что две дамы и почтенных лет мужчина в военной форме. Он сидел чинно, с суровым, слегка надменным, лицом и возлагал руки на стоящую перед ним трость. Чуть поодаль, за отдельным маленьким столиком, сидела ещё одна молодая дама приятной наружности, с лёгкой хитринкой в глазах, сжимающая в пальчиках блокнотик, а возле неё стоял, заложив левую руку за спину, розовощёкий молодой человек с оттопыренными ушами.
– Добрый вечер, дамы и господа, – поклонился Чурдомыжский и приблизился к столу, обратившись к одной из дам, худенькой блондинке средних лет с заколотыми сзади локонами. – Здравствуйте, Валентина Алексеевна. Сердечно рад лицезреть вас снова в нашем кругу. Надеюсь, здоровье ваше совершенно исправилось.
– Здравствуйте, дорогой мой, – ответила Валентина Алексеевна. Кончик её тоненького остренького носа непрестанно шевелился, словно ощупывая воздух. – Да, благодарю. Однако же вы заставили нас ждать. Я уже вся изнервничалась, а ведь доктор мне категорически запретил.
– Виноват, – сказал Чурдомыжский, целуя предложенную ручку. – Нижайше прошу простить меня. Но справедливости ради хочу заметить, что на часах ещё без двух минут.
Он повернулся ко второй даме, брюнетке помоложе:
– А вы, прекрасная Елена, ещё сильнее похорошели. Даже пополнели, я смотрю.
