ее за плечи и уложила обратно на подушку. – Я все видела. Раздался страшный грохот, и я выбежала в коридор. Повезло вам – чудом не свалились. Вы спасли ей жизнь.
– Так она?..
– В порядке. Отделалась парой синяков. Вы ее знаете?
Агата отвела взгляд. У нее нет никаких доказательств.
– Досточтимая Энн Грэнфилд. – Кэтрин достала из зеленой жестяной коробочки повязку и наложила ей на лоб. – В прошлом сезоне – дебютантка года по версии «Татлера»[18], красовалась на обложке «Вога». В этом году вышла за виконта Нельсона – в апреле или в мае, кажется. Интересно, что пошло не так?
Агата зажмурилась – и не от йода. Новости Кэтрин ощущались как удар под дых. Так, значит, это вовсе не любовница ее мужа, а просто какая-то другая Нэнси: светская красавица, чье лицо стало публичной собственностью – по крайней мере, теперь понятно, почему она показалась смутно знакомой.
Но кто же тот мужчина? Агата готова была поклясться, что видела своего бывшего мужа. Мог ли Арчи связаться с женой виконта? И не потому ли так отчаянно старался не упоминать ее фамилию в процессе развода? И если это был он, то зачем Нэнси убивать себя, ведь они только что попрощались?..
Агата осторожно приоткрыла глаза – в окно слепило солнце. Интересно, сколько времени прошло и в какой стране они находятся?
– Лежите-лежите, не вставайте.
– Я хотела… – Агата снова опустила голову на подушку. – Где мы?
– В Югославии – недавно пересекли границу. – Кэтрин глянула на часы. – Вы недолго пролежали без сознания. В Триесте привели врача. Впрочем, вы, наверное, не помните.
Агата нахмурилась.
– Нет… Я… И что он сказал?
– Что у вас, возможно, сотрясение мозга и за вами надо присматривать. Как вы себя чувствуете? Не тошнит, надеюсь?
Агата дотронулась до виска. Болит или не болит? Рана от удара о поручень, конечно, ноет… Тут она непроизвольно охнула.
– Что, что такое? Больно?
– Я… Нет… Очки… Вы не видели мои очки?
– Вот они – проводник нашел, когда убирал постель.
Кэтрин протянула ей очки в роговой оправе. В ее глазах Агата прочла намек на улыбку, которая могла означать что угодно – или ничего. Может, Кэтрин рассмотрела ее фотографию на обложке книги и узнала?
– Я посижу тут и почитаю, если вы не возражаете, – сказала Кэтрин, и в ее голосе не было ни малейшей иронии. – А вы закройте глаза и попытайтесь уснуть. Через час-другой, если станет получше, закажу нам что-нибудь поесть.
На Агату вдруг нахлынула усталость, как будто слова Кэтрин обладали гипнотической силой. Делать нечего: если обман раскрыт, с последствиями разберемся потом. Прямо сейчас ей хотелось только одного: забвения.
Нэнси натянула простыню на лицо. Ей ужасно хотелось остаться одной. Увы, в купе прочно обосновалась устрашающего вида итальянка в тесно прилегающем голубом мундире железнодорожной компании.
То есть признана ведущим британским журналом о светской жизни лучшей среди девушек, только что вышедших в большой свет.
