винил себя.
Тем летом, когда у нас в семье начал расти щенок, я закончил третий курс Московского университета на Ленинских горах, и летом устроился поработать комиссаром (была такая должность в то время на летней практике студентов) на Звенигородскую биостанцию МГУ. Кроме того, мне это было очень удобно, ведь именно в пойме реки Москвы обитало много объектов моей дипломной работы – зеленых лягушек. И я мог в свободное время заниматься своим дипломом. Лягушек я ловил с большим увлечением, чем приводил в восторг случайных наблюдателей, которые стремились принять участие в этом процессе. Ловля происходила так. Пруд, где в изобилии представители мокро-зеленого племени, я находил, ориентируясь на громкое лягушачье «пение» и наблюдение издали. Для тех, кто сталкивался с представителями лягушачьего мира только на страницах сказок или во время прогулок на природе, немного расскажу, как устроен их мир. В наших водоемах обитают два их вида зеленых лягушек – прудовые и озерные, хотя их название скорее связано с их размером, но никак не с типом водоема, где они обитают. Так вот, весь пруд или болото, откуда раздается лягушачья песня, разделен лягушками на личные участки, которые они страстно охраняют от соседей. И наказывают любого нарушителя, дерзнувшего пересечь границы участка. На этом и основывался метод отлова земноводных.
Я приходил на пруд с большим сачком на длинной ручке и погружал его под воду. Разворачивал удочку, оснащенную только одним поплавком и забрасывал его точно на то место, где под водой располагался сачок. После чего усаживался на берегу в ожидании, когда его обитатели успокоятся и вновь появятся на поверхности водоема.
Когда лягушки вылезали на поверхность и вновь начинали квакать, я не спеша брал в руки удилище и начинал «поигрывать» поплавком, создавая максимальное волнение воды вокруг. Ближайшие лягушки, заметив возмутителя спокойствия, сразу сбегались со всех сторон, пытаясь прогнать его со своей территории и, оказывались над сачком. Надо было аккуратно, но быстро поднять сачок из воды так, чтобы лягушки не успели из него выскочить.
Арчи, конечно же, везде был со мной. Именно тогда я начал готовить его к первому охотничьему сезону, который, как я надеялся, должен был состояться ближайшей осенью. Особенного опыта в воспитании собаки у меня не было, и я основывался на литературных знаниях, которых хватало не всегда. Все эти азы и непоследовательность действий очень веселили моих однокурсниц, как мне казалось, опытных кинологов, которые тоже работали на станции. Сейчас я понимаю, что было очень смешно, когда я мог с секундным интервалом подать сразу несколько команд: «ко мне», «сидеть», «вперед». Арчи останавливался в недоумении и терялся в догадках, чего же от него хотят? Удивляюсь, как я тогда не испортил четырехмесячную собаку.
Один из элементов, который нам надо было освоить – это подачу с воды. Уже тогда с земли Арчи подавал с удовольствием
