сарай. Его остов, обитый досками, служил местом хранения практически всех дачных вещей, но был настолько мал, что вместить в себя еще и нас был просто не способен. Лето стояло жаркое, электричество на дачные участки провести должны были еще лет через пять. Так что продукты мы хранили в относительно холодной яме и сарае, но это не очень помогало, и они портились с катастрофической скоростью. Чтобы хоть как-то обеспечить сохранность мясо-колбасных изделий, мы стали коптить их на костре, на котором, кстати, и готовили свое пропитание. После термической обработки кругляши одесской колбасы и палки сырокопченого сервелата развешивались на торчащие балки сарая, чтобы проветриться и подвялиться.
И вот однажды вечером Арчи потерялся. Ни на свист, ни на призывы он не реагировал. Мы стали переживать. Скоро должно было стемнеть, и поиски молодого пса в темноте меня мало радовали. Я спустился к речке, которая протекала сразу под крутым берегом, ничем не отгороженным от дачных участков, сходил к сторожке, заглянул в березовую рощу. Собаки не было. Мы растерянно стояли у палатки посреди участка, оглашая окрестности громкими призывами, как вдруг я замелил легкое движение за сараем. И, заглянув за угол, обнаружил нашего потеряшку.
Арчи сидел за углом новостройки. Задрав голову он, как завороженный, смотрел на круг одесской колбасы, висевший на стропилах крыши на высоте около двух метров. Ни на какие призывы и окрики пес не реагировал. Колбаса его загипнотизировала, как удав кролика.
– Да, Арчи, – сказал я, обращаясь больше к себе, чем к нему, – чутье не купишь и не подаришь. Оно либо есть, либо его нет. Вот если бы ты еще и лапу поднял, то был бы настоящей легавой, а так – только «спаниель несчастный».
Яма
В тот год мы работали в экспедиции, стоящей лагерем в одном из заброшенных домов отдыха на берегу реки Волги. По другому берегу Иваньковского водохранилища, весьма широкого в этой части, гудела вечным автомобильным потоком трасса Москва-Санкт-Петербург, постоянно напоминая о близости цивилизации. Экспедиция была детская, и в основном состояла из юннатов кружка Зоомузея Московского университета, которые не только изучали растительный и животный мир окрестных лесов и болот, но и сами обеспечивали свой быт. Каждый день в столовую на дежурство заступала новая бригада из трех детей, которая готовила пищу, а потом мыла посуду и убирала со стола. Это всегда была и остается по сей день обычная практика во всех детских экспедициях. Мы же работали там преподавателями и помогали детям по мере возможности. Как вы догадываетесь, детям не всегда удавалось приготовить вкусную и здоровую пищу, и ее остатки в немалых количествах сливались в ямы, вырытые в земле на глубину около метра. Благо, лагерь располагался в сосновом лесу, а грунт был песчаный и податливый, что позволяло за время экспедиции вырыть несколько таких ям. Заполненные отходами ямы пересыпались септиками и закапывались. Пока же яма не заполнилась
