больше не спрашивала. В эту ночь не спала. Смотрела в окно и прислушивалась, не едет ли российский танк по моей улице. Больше всего я боялась увидеть его дуло из окна.
– Да уж, забавные опасения… – ухмылялся Андрей.
– Это был такой чистый, искренний страх. Навоображала себе много чего. У меня было такое развлечение в детстве: искать чего бы побояться. Да и сейчас есть. Отчасти, я здесь для борьбы с этим страхом.
Флора зачаровывала всех своим голосом. Её хотелось слушать часами, хоть в словах не было ничего особенного, голос, тембр, ритм были удивительными.
– Ещё, из каких-то новостей я испугалась землетрясения. Пик страха – вдруг земля затрясётся, дом рухнет, в земле образуется трещина и мама останется на одной стороне, а я на другой. Я всегда держала маму крепко за руку, чтобы никакое землетрясение её не забрало.
Дарина раздала всем чай и оставшиеся с завтрака блины. Вверху слышались отдалённые взрывы. Лампочка мерцала, покачиваясь им в такт. Все молча продолжали слушать едва слышный, мистический голос Флоренции.
– И я решила что нужно подготовиться к войне. Взяла маленькую сумочку, сложила туда парафиновые свечки, сушёные сухари, спички и несколько монет. Мне казалось, что это спасёт меня хоть на войне, хоть при землетрясении, – последнее проговаривала со смешком.
– Ещё, было очень страшно, что земля начнёт труситься ночью и на меня упадёт шкаф и раздавит. Мама научила меня, что когда трясётся дом, нужно становиться в дверном проёме, там безопаснее всего. А потом, лет в восемь я перечитала в школьной библиотеке всю полку с названием «Великая Отечественная Война». Мне нужно было знать, как жили обычные люди, партизаны, военные, шпионы. Я съедала эти книги одну за одной.
– Ещё, Флора, когда ей два года было, впервые увидела самолёт в небе и закричала «Кале!», показывая на него пальцем. Заломила руки за голову, прикрыв уши руками, и побежала прятаться в подсолнухи. Я тогда испугалась, потому что не знала, откуда такая реакция. Тем более, у самолёта не было звука, я даже не знаю, как она его разглядела в небе. Потом мы узнали, что всё это значит.
– И что же это значит? – Матвей заинтересованно смотрел на Дарину и на Флору.
– Мне очень часто снится Франция.
– А, не, ну теперь всё ясно, – Андрей гримасничал. Люба слегка шлёпнула его по ладони.
– Я никогда не была там, – продолжила Флора, – но мне часто снятся какие-то улицы, которые я воспринимаю, как Францию. Это не Елисейские поля, не Эйфелева башня – ничего из популярных картинок, какие-то невзрачные улицы с кафе. Я немногое успела увидеть за десять лет жизни. Да и сказать, что люблю Францию и мечтала побывать в ней – нет. То есть, я не против услышать её мелодию, но это не мечта.
Раньше очень частыми и яркими были сны про авиакатастрофы. Я неоднократно видела, как в воздухе взрывается самолёт. Пламя, искры, безысходность.
– Кале, Дюнкерк – слышали об этих местах? – спросила Дарина.
Люба прищурила глаза.
– Знакомое
