перестал тянуть спину и засмущался. Печёнкин снова прошмыгнул к микрофону:
– Наталья Сергеевна, ну, если товарищ спортсмен так хочет, может, удовлетворим его просьбу в виде исключения? – выражение глаз этого серо-буро-никакого мужчины напоминало взгляд питона, медленно обвивающего шею. Малыгину даже показалось, что ему не хватает воздуха. Но Горобова вмешалась решительно. Отодвинув парторга от микрофона, она произнесла гордо и чётко, глядя на ряды с высоты крыльца:
– Нет уж, никаких исключений, Владимир Ильич. Виктору Малыгину в январе предстоит защищать честь страны на чемпионате Европы по лёгкой атлетике. Времени осталось всего ничего, так что…
Многоточие словно повисло в воздухе, сопровождаемое завистливым вздохом многих и облегчённым выдохом единиц.
6
Обычные городские автобусы для междугородних перевозок доукомплектовали сиденьями на задних площадках. Студенты подходили к задней двери, где водитель загружал багаж. Кашина, протягивая свою небольшую сумку, предупредила:
– Ставьте прямо, иначе, если разольются мои духи, я на вас в суд подам.
– Иди, балаболка! В суд она подаст… – Шофёра такими угрозами было не пронять, но сумку капризной девицы мужчина всё-таки поставил подальше и поровнее.
– Эх, жаль, что не «Икарусы», – покрутила головой другая Ира – Станевич, и дала отмашку Юлику, гружёному двумя сумками. – Сдавай, а я пошла занимать места.
– Зачем? – спросили в один голос шофёр и хоккеист.
– А то будто я знаю, как можно ехать на поезде из Омска в Москву в тамбуре, – Станевич элегантно махнула рукой, словно вела речь о чём-то приятном, и красиво пошла внутрь автобуса
– Ишь чего захотела! Здесь тебе не Венгрия, а у нас, – обиделся шофёр. – Туда, куда я вас везу, и таких автобусов не хватает – одни лошади да телеги. А она – «Икарусы», – мужчина скопировал недовольное лицо Станевич. Поняв по сощуренным глазам Юлика, что сказал лишнее, шофёр по-доброму кивнул в сторону отошедшей спортсменки: – Красивая. Одна фигура чего стоит. Ух!
– Фигуристка, – коротко объяснил Юлик, тут же мысленно простив мужичка, и закрутил головой, осматриваясь. – Слышь, дядя, а мы через сколько поедем? Покурить бы успеть, – Юлик нащупал в кармане куртки пачку «Столичных».
– Так кури тут, племянничек. Кто не даёт? – закидывая сумки, шофёр отвечал громко и затих только тогда, когда Штейнберг зашипел:
– Ты что, дядя? Без ножа режешь! Мы же спортсмены, а не какие-то там автодорожники или «стали и сплавов», – из крупных вузов он знал только МАДИ и МИСиС и, судя по названию, был уверен, что там студенты только и делают, что курят. Коренастый юноша потёр большой нос и огляделся. – Нам курить нельзя – спортивный режим. – Ещё раз внимательно осмотревшись, он ничего подозрительного не увидел. Одни преподаватели были заняты водой и провизией для дороги: старшая повариха институтской
