я его сейчас вылью.
– Не надо, – остановила Лариса, – я полью этим чаем агератум. Дайте! – она протянула руку.
– Только на уроните, – попросил Виктор, приподнявшись со стула. Лариса кивнула, взяла чашку двумя руками, медленно спустилась по ступеням террасы и пошла к синим «ёжикам», раскиданным повсюду в траве.
– Как, говорите, их величают? – бывший гандболист с интересом заглядывал за прозрачную дверь. Лариса на секунду оглянулась. Аспиранту стало неловко, он забормотал по-деловому: – Запишу для Юрки. Он постоянно у вас тут по газону лазает, изучает, рассматривает, – избегая смотреть на девушку, Виктор стянул зубами колпачок ручки, записал название цветка опять же на полях диссертации, и выдохнул: – Ну и придумали: а-ге-ра-тум. Злобно как-то. А они такие милые.
Лариса опять обернулась, теперь быстро и с улыбкой:
– Да? Правда? Вам нравятся? А папа был против. Сказал, что нет ничего лучше очарования и наивности наших васильков и ромашек, – она стала гладить шарики руками. Виктор усмехнулся:
– Во-во, Юрок то же самое говорит. А Стан спорит с ним, что все эти тропики, что там у вас, перед домом, с телегами и беседкой в придачу, – полный кайф.
– А вы что думаете?
8
Автобус со студентами тащился по просёлочным дорогам. После Луховиц плохой, но всё же асфальт, закончился, и теперь машину кидало из стороны в сторону на ухабах размытой земляной дороги, а вместе с ней кидало и мяло пассажиров. Песни под гитару после часа пути умолкли, студенты уткнулись в передние сиденья и старались пережить остаток поездки, кто как мог. В задней части автобуса горой возвышались сумки, занявшие пол и сиденья двух последних рядов. Попинко скрестил кисти на ручке своей корзины и бережно её придерживал. В проход она не уместилась, на заднем сиденье для неё места тоже не было, так что пришлось держать на руках, загораживая вид примостившимся сзади Ячеку и Сычёвой. Впрочем, они это неудобство не особо замечали, потому что всю дорогу не прекращали оживлённую беседу, перекрикивая шум мотора и радио водителя.
– Как она его понимает? – проворчала Кашина, уловив что-то про «плохой вестипаратный абуляр».
– Значит, понимает, – в глазах Масевич проскользнула улыбка. Михайлов рядом тоже улыбнулся.
– Видишь, как разговаривают? – Зубилина посмотрела на странную парочку. – Интересно, Сычёва раскроет Ячеку тайну своего имени, как думаешь, Толик? – Лена посмотрела на Кириллова. Он повернулся на голос Кашиной, но уставился на гимнастку. Кирьянов, заметив интерес друга, развернул соседа уверенным жестом:
– Сядь нормально, а то стошнит. Водитель, вы что, решили показать нам навыки в слаломе? – пробурчал Толик-старший после очередного виража автобуса.
Арбузопузый шофёр сдвинул прикуренную папиросу в угол рта и загоготал:
– Чо,
