не рассказывали. И не очень-то заметно, что он был богатый, – усомнилась Кашина, напоминая, что здание института – серый четырёхэтажный блок.
– Так ведь усадьбу Телешова снесли, а институт и общежитие построили в тридцатых годах, – ответил Андрей.
– Понятно, почему там везде плесенью воняет, – Ира сморщилась.
– Ну ты, Кашина, барыня! Тебе бы царицей родиться, – усмехнулся Попинко. Он понял ещё летом, что в Дом кино и Дом моды девушка ходит не за культурой, а, так сказать, отметиться. На его замечание Ира вовсе не обиделась:
– Было бы неплохо. Чтобы не спотыкаться на этом, с позволения сказать, тротуаре. Что за беда: как только заканчивается Москва – всё, конец цивилизации: дорог нет, комфорта нет, продуктов нет. С людьми – тоже проблема, – девушка указала на спины студентов, идущих впереди.
– Фу-ф, погоди, дай руку поменяю, – сын профессора МГУ остановился, опустил корзину и разогнулся. – Ну что, взопрела, мамзель?
Ира улыбнулась и помахала на себя рукой:
– Есть немного. Хорошо ещё сухо! Синоптики наврали, как обычно.
– Дождь будет, – уверил юноша, поглядев на небо. – Это вопрос одного дня. Сама знаешь, какая у нас осень – редко когда сентябрь начинается без дождя, – Андрей улыбался, пропуская спешащих спортсменов. Судя по лицам, общий настрой было всё-таки положительным.
– Ну, пошли, что ли? – Ира сложила губы трубочкой. – А то опоздаем.
– Да-да, – Попинко подхватил корзину и ускорил шаг. Ему тоже не терпелось увидеть свою новую группу и, может быть, тех, с кем подружился летом.
Через несколько минут вдали замаячил кирпичный забор института.
2
Стас Добров бежал по песчаным дорожкам леса. Его длинные, костлявые ноги то и дело подворачивались на какой-нибудь коряге или ветке. Светлая повязка на голове приподнимала курчавые смоляные волосы, удлиняя и без того библейский овал лица и не давая поту попадать в глаза. Поправив её, Стас сплюнул на бегу, утёр ярко-красный рот и в сотый раз пожалел, что поленился побежать к Малаховскому озеру. В соснах вовсю галдели птицы, шумели на лёгком ветру кроны деревьев, нет-нет да и проскакивали по веткам белки, а запах хвои, уже немолодой, насыщенной, готовой к зиме, был тут гуще, ощутимее, чем в смешанных пролесках вокруг озера. Но дорожки между деревьев проложили никак не для пробежек. Добежав до высоких железных ворот, Стас нажал на кнопку звонка. И тут же по селектору раздался насмешливый голос Стальнова, сожителя по даче:
– Нет, нет, сердешный, нам молочка не надо. Ступайте себе с богом.
– Открывай уже! Клоун, – проворчал Стас.
Воспоминания о предыдущих поездках на картошку совсем не радовали Доброва: холод, глубинка, бараки, грубая работа. Впрочем, новость о поездке на сельхозпрактику оказалась неприятной не только для него. Половина преподавателей
