о чём это? – в голосе Володи послышалось волнение.
– Да ни о чём. Расслабься и принимай солнечные ванны, – Стас смотрел простодушно. Стальнов смахнул со стола с крошки только что съеденного печенья, кивнул напротив себя:
– Садись.
– Потом. Сначала я в душ.
– Иди-иди, а то Витёк, когда проснётся, залезет туда на час, – это вышел на улицу ещё один из ребят – Юра Галицкий. В противоположность друзьям он уже был одет по-походному: в широкие вельветовые брюки, старую футболку с рукавом до локтя и широким вырезом горловины. Его тупоносые ботинки с массивной подошвой, смотрелись, как обувь горных туристов.
Стас хлопнул Юре по подставленной руке:
– Везёт же некоторым! И чего я не аспирант?
Кранчевский, единственный из проживавших на даче ребят не легкоатлет и не студент, впервые оказался объектом зависти Доброва. Учиться Стас не любил и всегда сетовал на «заумность» старшего товарища.
– Зато ты – студент третьего курса, готовый отбыть для выполнения задания партии и поработать во спасение Родины, – десятиборец Галицкий трижды похлопал Доброва по груди. Он и Стальнов, студенты последнего, четвёртого курса, сообщению о поездке в колхоз были очень удивлены; обычно старшекурсников туда не отправляли. Но, в отличие от Стаса, Юра не унывал. Володя тоже отнёсся к известию спокойно.
– Во спасение Родины от чего, Юрок? – скривился средневик; накануне он выпил, и теперь у него неприятно ломило виски и щипало глаза от света.
– От излишнего урожая, – засмеялся Стальнов. – Иди, страдалец, мойся. А потом Юрка нальёт тебе кофею в твою «мадонну», а ты будешь пить его, как Пульхерия Андреевна, оттопырив мизинец и вдыхая запах камелий.
– Вот уж точно горе у тебя, Вовка, от ума. Начитался ты на мою голову. Пей свой чай с «можжевеловыми почками» и не подавись, – Стас не любил, когда его подначивали. Кофе по утрам был для него тем ритуалом, без которого не начинался день. В их семье, в Пятигорске, его пили на террасе и непременно из красивых чашек. Так что три дня назад Стас привёз на дачу коробочку прекрасного молотого кофе и изящную чашку из домашнего сервиза «Мадонна».
Юра остановился на краю террасы перед красиво выложенными каменными ступенями.
– Откуда тут камелии, Вовка? Тут камелиями и не пахнет. Тут пахнет черёмухой, жимолостью, ёлками и вот, цветами, – десятиборец наклонился, притронулся рукой к астрам, стал осторожно отделять лепестки, заглядывая внутрь. Цветы посадили в деревянной одноколёсной тачке, оформленной как клумба. Спор между приятелями обычно затягивался, но сейчас Володя был не в том настроении.
– Какая разница, от чего тут такой балдёж? Всё равно – красотища неописуемая, – Стальнов втянул воздух ноздрями, отпил из чашки и закрыл глаза. Криво улыбнувшись этим рассуждениям, Стас ушёл мыться. Галицкий скрылся с террасы, чтобы
