переходе в третий класс,Хоть миллион организаций
И втюхивал и убеждал,
Что ГТО значка овал
Милее всех инициаций.
Но даже в праздник без проблем
Нас трахать мог ВЛКСМ.
Онегин, я скажу, неверным
Для комсомола членом был.
Не знаю как, но сильно, верно,
Он heavy-metal полюбил.
И эту мерзкую заразу
Из-за границы, как с лабазу,
Скупал и слушал каждый день.
Таскаться в школу было лень,
И он валялся на диване
(Пока работала семья),
Смакуя сладость бытия,
Или звонил подружке Мане,
Вставлял MC в магнитофон,
И словно погружался в сон.
Любил такую он музыку,
Чтоб сердце трогала она.
Хотя эстет был невеликий,
Но пела в нем одна струна.
Я знаю – мог бы и Бетховен,
Как мог и Верди, час неровен,
Затронуть данную струну,
И может, даже не одну.
Могли и Моцарт, Вагнер, Штраус,
Могли Вивальди, Бах и Лист,
Но имена все эти – лист
Был чистый Жене. Микки-маус —
И тот стал ближе потому,
Что с детства нравился ему.
Deep Purple, Led Zeppelin и DC
Black Sabbath, Maiden, Nazareth —
Он с ними отправлялся в выси
Свои, и свой в них видел свет.
Он слушал Accept, Kiss и Ozzy
Под вой соседей, брань и слезы.
Не чужд ему был Queen и Floyd,
Любил он Heep и остальной
Строй уж не всем сейчас известных
Hard-металлических рок-групп.
Послушав, у отца брал рупь,
Ругал попутно лохов местных
И шел в пивбар поддать пивка,
Как объяснял мне – «для рывка».
И в том пивбаре его ждали
Всегда приятели-друзья.
«Kozel» в стаканы разливали.
Там как-то отдыхал и я.
Сидел беспечно, несолидно.
Хоть наблюдал я, но не видно
Через густой табачный дым,
Что было весело всем им.
Сидели молча и угрюмо
Они и жрали – напивались вдрызг
(Здесь подошла бы рифма «визг»),
Общаясь меж собой бездумно,
Иль матом крыли мужиков —
Братва без мата – как без слов.
Потом, когда являлся вечер,
Темнели краски, их район,
Привычке следуя извечной,
Тихонько погружался в сон,
Они все шли толпой на танцы
(Гораздо позже иностранцы
Назвали дискотекой их).
Танцульки – прихоть молодых.
И часто песни заводили
Про страсти радость, дали стран.
(Культуры приторный обман
Советской – не они прикрыли.)
Потом – черед был танцевать,
Девчонок ветреных снимать.
Когда им это удавалось,
Когда – не очень, и тогда
За рокеров толпою брались,
И побивали их всегда.
Такой досуг шпаны столичной
Был для Онегина привычным.
Но
