о человеке снова,
Попирает кого общество ногами».
Конфуций посмотрел на меня строго,
Вдруг улыбнулся и меня поправил:
– «Что? У общества появились ноги?
Видно, что я отстал от общих правил».
Дивился я, что говорю, и меня слышат:
– «Душа ведь жить не может без раздолья,
Она не терпит рамок и границ, как пишет
Достоевский в «Записках из подполья».
Она не любит следовать приказу
В стремлении своём весь мир обнять,
Вселившись в нас с небес, ну, а наш разум
Только то знает, что успел узнать.
Поэтому-то человек всегда в боренье
Не только с обществом, но и самим с собой,
И вызывает у всех часто удивленье
Его борьба со всеми иль протест любой.
От общества многосторонность ощущений
Мы получаем, больше ничего.
Всё лучшее всегда в нас от души стремленья,
Добиться сами можем мы всего.
Сейчас же облик человека неприятен,
Деградация всё стаёт сильнее,
От цивилизации стал он кровожаден,
От общества же сделался глупее.
21
Но полон человека мир загадок,
Сам человек толпы умней бывает,
В себя он сам свой рассудок направляет,
Способный разум привести в порядок.
И если общества он сторонится,
Со стороны он лучше может видеть,
Всё то, что в обществе его творится,
И ход событий в будущем предвидеть.
Поэтому так важно в этом мире
Путём идти всем индивидуальным,
Тогда и кругозор наш станет шире,
И мир предстанет в свете идеальном.
Все мы должны в своей душе стремиться,
Быть независимы от всех событий,
Тогда лишь можем с истиной мы слиться,
Ряд важных сделав для себя открытий.
И если всем мы обществом прозреем,
Поймём, что шли в ненужном направленье,
Мы все свои несчастья одолеем,
Переродимся в новом обновленье.
Но, прежде всего, нужно разобраться,
Что человека личность составляет,
Хоть он способен перевоплощаться,
Но суть свою в душе он сохранят.
Чтоб жизнь прожить в мгновениях счастливых,
Каждый человек свой путь находит,
Но главное во всех его мотивах
Личное желанье превосходит.
Возможно, что человек в любом деле
Имеет страх конца в своём сознанье,
Боится инстинктивно достичь цели,
Достроив созидаемое зданье.
Поэтому так человечество боится
Достичь порога счастья в поколеньях,
И
