места разные. Каждая норовила выпендриться пред атаманом с ближниками. Тьфу ты, позорище блудливое!
Но атаман ватажный крепился да виду не показывал, что хоть что-нибудь привлекло его внимание. Так, улыбался небрежно их сальным шуточкам, но взгляда на их кривляньях не задерживал. Ближники, поначалу во всём атамана поддерживали, подражая его поведению. Но Неупадюха, один из ближников, пацан уж взрослый по меркам их возраста, первым не выдержал издевательств девичьих.
Красавцем назвать его даже спьяну невозможно было. Ростом не вышел. От корешка два вершка. Девки красоту его не могли рассмотреть даже в том состоянии, в котором находились в данное времечко. Лопоухий до безобразия. Уши поперёк головы даже сквозь гриву волос торчали мохнатую, что он сознательно расфуфыривал в разные стороны. Морда рябая, глазки рыбьи, маленькие, да всё это при носе огромном уродливом. Да и весь он какой-то нескладный был. Больше всего его руки уродовали. При росте маленьком они были длинными чуть ли не до колен висли, с ладонями-лопатами.
И вот при всём при этом, несмотря на недостатки внешности, девкам он нравился. Чем? Да остёр был на язык словно камень точенный, да и умом Троица не обидела. Соображал быстро, изворотливо, благодаря чему ещё с детства забил для себя правило: не хочешь, чтоб над тобой смеялись, смейся над собой в первую очередь.
Но не только слово острое да меткое примечали девки в пацане уродливом. Была у него ещё одна вещь для них интересная. Уд у пацана был в глазах девок длины немереной. Наградила же природа не пожадничала. Ни у одного мужика в артели таких размеров не было. Потому несмотря на всю внешнюю непривлекательность всё же кой-на-чё можно было посмотреть глаза выпучив, и уродец, зная это не раз при девках показами пользовался.
Так вот Неупадюха языкастый не выдержал подначек девичьих. И дойдя до определённой кондиции опьянения соскочил с места насиженного, скинул махом штаны уж развязанные да крутя своим мужским достоинством словно куском змеи где-то пойманной, пустился в пляс, девок тощим задом распихивая да горланя ответную похабщину.
Девки мигом навалились на него будто только и ждали этого. Принялись по очереди ввинчивать ему веселушки по заковыристей, а он так же шустро каждой отвечал не жадничая. То шлёпая их по задам голым распаренным, то пытаясь ущипнуть за прыщи на груди набухшие, то припечатывая удом почему-ни-попадя.
От хохота баня шаталась только что не разваливалась. Девки закатывались до слёз с коликами. Каждую уколол, в чём ни попадя вымазал, но при том никого не обидел. Как умудрился? Неведомо. Неупадюха он и есть Неупадюха. Вот за это он и был интересен девкам его знающим.
Зорька захмелев да забыв о своём статусе вертела всем что удавалось напоказ выставить. Голосила матершинщину налево и направо как заправская матёрая. А что с оторвы взять? Такой уж она выросла. Как не прячь сущность, ни маскируй от глаз порядочностью один хрен всё наружу вылезет. Она уж Неупадюхе дала да выдала. Он конечно огрызался, но побаивался с Зорькой палку перегнуть. Оттого осторожничал.
