амуниции, нагнулся, протянул руку к тяжелому нагретому солнцем мечу в ножнах и замер.
Крест.
Он вздрогнул от неожиданности.
Ииссах взял крест в руки. Пальцы помнили это ощущение спокойной, высокомерной тяжести уверенного в себе металла.
Он!
Римский меч был забыт. Ииссах, торопливо оглянувшись, пригнулся и снова ящерицей скользнул по скале. Через несколько мгновений он уже нырял под ветки кустарника, затем выбрался на дорогу и помчался, не оглядываясь, по дороге.
– Ух, хорошо! – Пантера выбрался на песок и отряхнулся по-собачьи.
Следом, шумно отдуваясь, вышел Тит.
– Ну, приятель, и шуточки же у тебя, – пробасил он.
– Не грусти, фракийский медведь! – Пантера дружески потрепал приятеля по плечу. – Кто победил?
– Ладно, ладно…
– Нет, ты скажи, кто победил? – Пантера подошел вплотную к гиганту. – Отвечай!
– Ты победил, ты, – проворчал Тит, не выдержав взгляда хищных желтых глаз.
Он повернулся и пошел по песку мимо разбросанных по берегу валунов, покачивая шишковатой головой. Потом остановился, осененный внезапной идеей.
– Ты победил, Пантера, но я возьму реванш! – пробасил он, подходя к ребристому каменному обломку. – Плаваешь ты хорошо, не спорю, я же покажу тебе кое-что другое.
Он обхватил обломок мощными руками атлета, оторвал его от земли и, шагнув вперед, с силой толкнул. Глухо отозвался песок, приняв на себя удар. Тит удовлетворенно потер бугры мышц на руках и добродушно улыбнулся Пантере.
– Вот так, дружище, – сказал он.
Пантера посмотрел на камень, потом на Тита и кивнул.
– Да, – сказал он, – так оно и есть. О чем говорить?
Потом он вдруг оказался у камня, словно и не совершал шагов, а исчез в одном месте и тут же оказался в другом. Он положил ладонь на обломок, помедлил немного и с кошачьей грацией обхватил его руками. Ноздри его расширились, а глаза – глаза немного смутили Тита, потому что это были уже не глаза человека, а раскаленные угли. А потом обломок оторвался от земли. Улыбка медленно сползла с лица Тита, когда Пантера сделал шаг. Его повело в сторону, но он устоял, его повело в другую сторону, но он снова устоял и затем сделал подряд несколько шагов, вошел по щиколотки в воду и швырнул обломок, взметнув во все стороны воду. Брызги окатили Тита, но он ошеломленно молчал, не пошевелившись. Пантера повернулся к Титу.
– Вот так, Титус, – сказал он сдавленным голосом.
Он нетвердой походкой вконец ослабевшего человека пошел к своей одежде и опустился на песок. Тит сел рядом.
– Пантера, ты велик, – сказал он с чувством.
Пантера закашлялся вместо ответа и сплюнул кровавый сгусток.
– Скажи мне на милость, – продолжал Тит, по-детски прижав руки к груди, – зачем тебе надо во всем быть первым?
