style="font-size:15px;"> И тогда я ушел совсем. Мне уже было к тому времени семнадцать, так что я добрался до Рима и записался в новобранцы. Вот тут мне и пригодились уроки старого легионера! Потом я попал сюда, в Иудею. После победы над Галилеянином солдатам дали отпуск. Я вернулся в Кампанью. Кто бы узнал в бравом легионере безродного ублюдка? Оказалось, что старый Гай Луций Лупин давно умер, разоренный, дом его отписали за долги, Аспазия вышла замуж – соберись с духом, Тит, – за Лициния Гедона и перебралась в Рим. Сестры затерялись в портовых кабаках. Есть хотят все, дружище, а монеты звенят в кошельках у немногих. Так что я их не осуждаю. Да, а единственный сыночек Аспазии, наследник несуществующего богатства, спросишь ты? Я наткнулся на него в толпе праздношатающихся, живущих одним днем. Этот «свободный гражданин», брошенный на произвол судьбы, умолял меня помочь ему. Я хотел отодвинуть его плечом и уйти, оставив его в прошлом, но потом подумал, что он приходится мне единокровным братом. Виноват ли он в том, что все сложилось именно так? Или это просто его судьба? Я решил сыграть с его судьбой и достал потертый динарий, честно заработанный в иудейских камнях. Кусок хлеба против Божественного. Или он остается при своей беспросветности, ничего не теряя и ничего не приобретая, или… Или у него появляется шанс все изменить. Динарий упал Божественным вверх, и я взял его с собой. Потом… А, ты уже зеваешь? Еще два слова, и мы поспим немного. Тряхни-ка кувшин, там должно еще кое-что остаться. Ага, я был прав!
Я нянчился с ним, а как же иначе? Я думал, время изменило его, и прошлое забыто. Время действительно изменило его. Вернее, время изменило всех нас. Я, например, верю в любовь. Молчи, или я разобью кувшин о твою пустую голову. Я знаю, что мы живем в поганое время, когда любовь означает активность самца в период течки самки и ничего кроме… Я знаю, что смешно и глупо говорить об этом мне, контуберналу и почти ветерану римской регулярной армии. И все же, знаешь, брат, я думаю иногда, что любовь – единственное, ради чего стоит терпеть эту идиотскую жизнь.
Ладно. А то еще решишь, что я пьян.
Это Уголек. Можешь не напрягать свои мозги. Я даже не помню ее имени. Ну, слаба голова на имена, что тут поделаешь!
Было это здесь, еще до Германии и Германика. А, так ты почти ничего и не знаешь! Эмилий Лонгин направил меня в город с приказом найти древодела, чтобы изготовить крест для Галилеянина. Я вспомнил о ее муже и направился туда. Пришел я вовремя, как раз, когда Авл вдвоем с Марцеллом решили показать себя настоящими римскими завоевателями. Славными такими ребятами, перед которыми все стоят на коленях. Это мне сильно не понравилось. Со мной был Воган. Или Теренций? Не помню. Может, оба. Да… К чему это я? А, вспомнил. Пьянка на пьянке, так что командование очень вовремя отправило нас на месяц по домам, аккурат перед Германией. Ну, я вернулся с ним, с сыночком Аспазии. Думал, выдержит первый месяц муштры – значит, станет человеком. Какое! Он там швырялся ассами и денариями, а все иммуны
