тело человека. Египтянин вынул из-за пояса меч и вонзил его в грудь мертвеца, а потом, подняв над собой сведённые в замок руки, изгибаясь в конвульсиях, исторг дикий, громовой вопль. Лицо чародея исказила страшная гримаса.
В наступившей тишине все услышали скрип и хруст, а через мгновенье увидели, как мертвец начал медленно подгибать ноги и, помогая себе руками, садиться в носилках, а потом, послушный воле чародея, повернул своё лицо в сторону зала. В зале раздался тонкий, дребезжащий смех. Люди начали шумно двигаться и елозить на скамейках, постукивать по ним кулаками, разговаривать. А мертвец уже поднимался на ноги. На его теле зияли огромные раны, голова его была наполовину разрублена.
Кто-то, сидя за спиной дрожавшего Вергилия и сильно колотя ногами в пол, громко сказал:
– Это обман! Он живой!
Египтянин бросил на него яростный взгляд, а затем вырвал из груди мертвеца меч и стремительным ударом отсёк трупу голову, после чего сильным жестом указал пальцем в зал и властно крикнул:
– Иди и обними его!
Мертвец шагнул вперёд, и люди затряслись, в изумлении глядя на идущего к ним безголового человека. А секунду спустя, с пронзительными воплями, давя друг друга и ломая скамейки, помчались к выходу, слыша за спиной громкий хохот чародея.
Когда Вергилий остановил свой бег в пустынной улице и, уже смеясь над своим страхом, хотел оглянуться назад, но тут чьи-то пальцы крепко вцепились в его волосы. Юноша с визгом дёрнулся вперёд и, отскочив к противоположной стороне улицы, готов был помчаться дальше, но заметил, что его преследовала в носилках очаровательная девица, та, которую он видел в театре – египтянка!
Она нежно улыбнулась ему и, выждав немного пока Вергилий не пришёл в себя, раскинулась на подушках в соблазнительной позе, обнажив деликатные части своего тела. Юноша, не отводя от неё восхищённых глаз, ощутил некоторое неудобство: его тога чуть ниже пояса заметно оттопырилась. Он торопливо сжал руки замком внизу живота и покраснел: ведь египтянка всё видела!
Она с удовольствием рассмеялась и сделала ему пальчиком.
– Иди сюда, глупенький!
Он нерешительно подошёл к носилкам и, не зная, что делать дальше, спросил:
– Ты что-то хотела мне сказать?
– Ну, конечно. Забирайся быстро!
– Я только на секунду…узнать: зачем ты позвала меня…и тотчас уйду.
Она втянула Вергилия в носилки и, едва задёрнула занавески, как рабы торопливым шагом понесли их по улице.
– Сними свою тогу. Покажи себя.
– Я поэт…
– Ну, а я поэтесса. Одна из самых лучших в Риме.
– Ты шутишь?
– Нет. И ты сейчас убедишься в этом. Дай руку. Положи её сюда, а теперь…сюда…и сюда ниже. Видишь, как всё дрожит?
– Я уже не могу.
– Подожди,
