что послал своего внука выяснять обстоятельства дела.
Слов нет – дед был настоящий делец. Уж если он раскинул сеть, то не оставалось ни малейшей лазейки.
Вот тогда, похлопав меня по плечу, он произнёс те самые слова, врезавшиеся в мою память на всю жизнь. Эта бесхитростная поговорка подействовала на меня сильней, чем мудрые речи о неизбежности судьбы и превратности предначертаний.
Словно в подтверждение неожиданный порыв ветра вздул пламя на углях жаровен.
Я почувствовал, что корабль моей жизни понесло куда-то в неизвестность.
III. В Страну Мрака
Древние говорили: человек может быть живым, может быть мёртвым и может плыть по морю. То есть, он ещё не умер, но и живым его считать неблагоразумно. Плывущий по морю идёт по грани между жизнью и смертью. Лучше всего справедливость этих слов чувствуешь в ветреную ночь на борту корабля, ушедшего вдаль от берега. Когда качаются стены и пол под ногами, скрипят снасти, и ты всеми поджилками ощущаешь, что от бездны тебя отделяет только обыкновенная доска.
Я лежал в трюме, закутавшись в плотный шерстяной плащ из грубой шерсти, и думал.
Рядом со мной спали Самит и Симба, за зыбкой перегородкой ворочали тяжёлыми вёслами гребцы, а прямо над головой слышались шаги кормчего, управлявшегося с рулём. Палуба у нашего корабля была только на носу и корме, остальная часть была прикрыта лишь навесом из циновок. Кают тоже не было. Путники, доверившие себя воле волн, ютились посреди грузов, укрытых в трюмах от превратностей непогоды. Собственно, таковыми были только мы трое.
Корабль шёл в порт Лимасол на Кипре. Это был шейти, принадлежавший александрийскому патриарху. Ему предстояло взять там на борт ценный груз: кувшины какого-то особенного вина, которое делали рыцари ордена святого Иоанна Иерусалимского в своём замке, в паре фарсахов от гавани. Самит сказал, что оно называется королевским с тех самых пор, как его по достоинству оценил французский король Филипп, прибывший сто лет назад в наши края освобождать Гроб Господень. Вино отличалось сладостью, крепостью и особенным вкусом, а самое главное, переносило долгую перевозку и хранение. То, что оно долго не закисало и не портилось будучи откупоренным, делало его очень удобным для причастия в христианских храмах.
Самит, которому были не впервой морские путешествия, едва ступив на палубу, сразу неодобрительно буркнул, что этот корабль больше похож на пиратский. Места для груза мало, зато большая команда, попеременно сидящая на вёслах. Это позволяло двигаться с большой скоростью и не зависеть от ветра, а ещё при нужде легко превращало гребцов в абордажную команду или десант. Благо осадка у судна тоже была низкая и давала возможность подходить близко к берегу, не опасаясь мелей. Ещё это позволяло тайком принять или выгрузить товар вдали от гаваней и таможен, не платя положенных пошлин. Скорее всего с драгоценным кипрским
