этих таможенников?
– А ты чек на оплату пошлины выписала? – что-то вспомнилось мне.
– Всё нормально, не волнуйся, он здесь, – похлопала она по сумке и, для наглядности, чтобы показать его мне полезла в сумку.
– А где чек-то? – удивлённо подняла она на меня виноватые глаза, – Дома, что ли оставила? Вот растяпа! А может быть он тебе не будет нужен сегодня? – спросила она с надеждой.
Чувствовалось, что ей жутко не хотелось ехать за ним.
– Инночка, ты же понимаешь, что это защита вот от этих шакалов, – я кивнул на группки в кожаных тужурках, стоящих поодаль «кожанов».
– Лена, давай съездим за этим чёртовым чеком? – Инна обратилась с вопросом к Лене.
– Поехали. В машине всё теплее, чем на причале, а их к тому времени уже оформят, – тут же согласилась Лена.
И эти две прекрасные дамы сели, в стоявший рядом «Блубёрд» и, помахав нам ручками, уехали.
Тут я с ужасом обнаруживаю, что у меня в руках полная денег Инночкина сумочка со всеми документами. Таможни ещё нет, а у меня уже советские деньги на руках!
Пряча сумочку под телогрейку, бегу в каюту и прячу её. И тут, как тот наркоман.
«А где же травка?». Думаю – найдут. Лихорадочно перепрятываю. Нет, не найдут. Вообще-то место ненадёжное. Опять прячу. Ну, теперь вроде бы всё в порядке – не найдут.
Но таможенники ничего и не искали. Быстро, в течение получаса, они оформили все приходные документы и уехали к себе. Ведь рабочий день у всех нормальных береговых людей уже приближался к концу.
Тут и наши дамочки нарисовались. ОМОН их пропустил, а «кожанам», пытавшимся пристроиться за ними, путь был преграждён.
А теперь уже никто не мешает мне обнять и расцеловать свою жену. Окунуться в ворох её волос и ощутить тепло твоего самого родного и близкого человека. Радость переполняет меня и так не хочется разрывать эти объятия. Но на палубе холодно, дует пронизывающий ветер. Мы заходим в надстройку и идём в каюту.
В надстройке тепло, а до каюты надо подняться только палубой выше.
– А где твоя сумочка? – спрашиваю я ехидненько.
– Ах! А где сумка? – всплескивает руками Инночка.
– Ладно, уж, в каюте она у меня, – успокаиваю я её и смеюсь.
– Ух, и напугал же ты меня. Там же все документы, – тоже смеётся Инночка.
– И деньги, – добавляю я.
– И точно, деньги. И что? Обошлось? – спрашивает она меня с надеждой.
– Всё хорошо, – говорю я, закрывая дверь каюты.
– Рад? – она заглядывает мне в глаза.
Вместо ответа, снимаю с неё шубу и крепко прижимаю к себе. Мы так стоим долго. То, целуясь, то, отрываясь от поцелуя, чтобы ещё раз посмотреть друг на друга.
– Не замерзла? – спрашиваю я заботливо, – Вот кофейник, кофе, бутерброды, фрукты. Перекуси. Мне надо
