кое-что. – Ложусь на живот, подтягиваюсь к краю и проверяю рукой на прочность старую деревянную лестницу, прислоненную к стене, можно попробовать спуститься.
Внизу, под нами, на первом этаже уже горит свет.
За моей спиной раздается ворчанье. Зоя уже подползла к краю, сидит рядом и боится взглянуть вниз.
– Что? – усмехаюсь. – Если хочешь, можем спуститься по дереву.
– Под нами кухня. – Ее голос хрипнет от волнения. – Мама нас увидит.
– И? Она будет недовольна?
– Хм… Даже не знаю. – Глаза Зои округляются, когда она видит, что я спускаю вниз ноги. – Ей точно будет интересно, чем мы здесь занимались.
– А мы делали что-то плохое?
– Вроде нет. Если не считать, что ты… курил.
– У вас что, не курят? – Ставлю ногу на верхнюю ступеньку, осторожно переношу на нее вес всего тела. Та скрипит, но выдерживает.
– Не все, – она комкает подол платья, глядя, как я, спускаясь вниз, исчезаю в темноте, – и точно не при родителях.
– Хочешь сказать, твой отец не знал, что твой брат тусуется на крыше? У него ведь даже пепельница здесь к стене привернута.
– Я вот не знала… – Голос Зои кажется печальным, и мне приходится задержаться, чтобы попытаться выхватить из темноты черты ее лица. Так и есть – уголки рта опущены вниз, лоб нахмурен. – Видимо, у нас не самые лучшие отношения с братом.
– Бывает, – говорю, невольно вспоминая о Челси, и делаю еще пару шагов вниз.
– А разве спортсмены курят? – пищит она, выглядывая с края крыши.
Зоя дрожит, как заяц, боясь высоты.
– Бывает, – хмуро повторяю я.
Сигареты, прихваченные с собой, достались мне от Фло. Помню, выхватил пачку у нее из рук, когда она в очередной раз хотела закурить, чтобы избежать неприятных объяснений. И она так и лежала в кармане, а обнаружилась только несколько дней назад. Тогда и закурил впервые. Можно сказать, с горя.
– Это же вредно, – зудит Зоя с крыши полушепотом. – Как ты бегаешь тогда на поле?
– Нормально. – Спрыгиваю в траву и оказываюсь в окошке света как раз в тот момент, когда хозяйка дома подходит к плите.
– Но ведь футболисту за время игры приходится делать столько… – она задумывается, – толчков? Э-э… тяги? Всплесков? Буксир?
– Рывков? – подсказываю я шепотом.
– Да, – выдыхает она смущенно.
И я вижу, как мелькают в темноте на крыше пряди ее светлых волос.
– И эта женщина еще собирается учить меня своему языку… – пытаюсь ее поддеть.
– Да, придется туго… – соглашается Зоя, вздыхая.
– Жёстко? – усмехаюсь я.
– Плотно? – не сдается она.
– Сильно?
– Тяжело! – это слово срывается с ее губ почти победоносно.
– Оу, да мы начинаем понимать друг друга! Нужно это отпраздновать. – Обхватываю обеими руками лестницу и шепчу: – А теперь слезай.
