линзы рукавом. – Подумал, что-то годное, вдруг починю.
– Ал, а если это оружие? – Я потрогала пальцем проводок. – В том НИИ много чего разрабатывалось. Помнишь, как у них однажды что-то взорвалось и погибла куча людей?
– Да брось. – Он безмятежно махнул рукой. – Это обычные гляделки. Может, они как бинокль или рентген… нам пригодятся. А если и оружие… здорово же!
– Алан. – Я снова сердито нахмурилась. – Ради всех святых и дохлой кошки, занимайся экспериментами подальше от нас, ладно? И от нашего жилья. Иди вон на кладбище.
– Заметано! – Он поскорее прижал охапку своих находок к груди. – Ты будешь еще мною гордиться.
– Или плакать над твоим трупом, – фыркнула я.
– Что, правда будешь плакать? О, мне это так…
– Дурень. – Я щелкнула его по лбу. – Держи карман шире. Мне будет лень даже тебя закапывать.
Он замолчал, видимо, обдумывая, шучу ли я. Я зевнула и встала.
– Ладно, бывай. Пойду спать. И если хотя бы один из твоих баранов меня посмеет потревожить…
Я погрозила ему кулаком. Этот жест у нас часто был вместо прощания. Ал хмыкнул, и я пошла прочь.
Комиссар
[Надзорное управление]
– Чертово утро…
Рихард с трудом открыл глаза. Светало, низкие тучи по-прежнему затягивали небо. Ланн потер лоб, встал и размял затекшую спину. Голова гудела.
Рихард не помнил, как отключился над отчетом и почему не дошел до дивана. Вообще подробности ночи стерлись из рассудка, как и обычно. Отчетливо отпечаталась лишь фраза, которую маленькая тварь ему бросила: «Иногда мне жаль вас…». Почувствовав подступающую злобу, Ланн спешно пригасил ее новым глотком отвратительного коньяка, стоявшего на столе. Ночью он таким мерзким не казался, хотя Карл не случайно, наверное, воротил от этого пойла нос.
Мысль о Карле вызвала что-то вроде укола совести. Рихард уже набрал в грудь воздуха, чтобы окликнуть помощника, но в последний момент передумал и осторожно приоткрыл дверь в общую комнату, которую в рабочее время занимали семеро следователей управления. Никакого разграничения, никакого личного пространства, да, в общем-то, и никакого смысла.
Здесь пока было пусто, только Карл спал, накрывшись мундиром, на том самом диване, который Рихард так любил. Заполненная отчетность аккуратной стопкой лежала прямо на обтянутой кожей диванной спинке, рядом с табельным оружием, которое вообще-то полагалось класть в сейф. При первом же шаге часть листов, шурша, обрушилась на пол, но это не разбудило. Ланн заметил, что Карл спит в той же позе, в какой и развалившийся на коврике у двери Спайк, – свернувшись и прикрывая глаза рукой.
Раздалось цоканье когтей: пес проснулся, подошел и ткнулся носом Рихарду в ладонь. Стоило повернуться, как сеттер привстал на задние лапы, упершись передними ему в грудь и навалившись всей немалой массой. Спайк явно радовался утру, и как у него это получалось?
– Бестолковая
