не станет думать о последствиях, те не заставят себя долго ждать.
Вообще есть смысл изучить вопрос о том, как, скажем, то же сжигание растительного материала нашими предшественниками и нами самими – нашим видом, разумеется, и теми, кто уже обладал огнём – отразилось на климате нашей планеты и на составе её атмосферы. Вполне вероятно – точнее почти на сто процентов, какие-то следы обязаны были остаться, принимая во внимание размах предприятия, целые леса уничтожались нами и ими безвозвратно – до появления более или менее управляемого огня они были иными, и то, что мы наблюдаем теперь, есть результат их и нашей активности. Понятно, что отличить наши костры от естественных проблематично – если осуществимо в принципе – но также весьма сомнительно, чтобы инициированные нами никак не сказались на природе.
И это относится ко всем нашим прошлым поступкам. Как бы осознанно или нет мы себя ни вели, никто не станет спорить с тем, что человек оказался одним из наиболее успешных животных, принимая во внимание то, куда он расселился, при этом почти не меняясь анатомически – некоторые адаптации имели место быть, но они не создали новых видов, а только это и критично. И всё это благодаря тем инструментам, которые были у нас в распоряжении.
Даже если наши предки и не были отъявленными негодяями и хладнокровными убийцами, а также увлечёнными и старательными преобразователями мира, самим фактом своего существования они вносили серьёзные изменения в свою среду обитания, тем самым перекраивая в том числе и ландшафт – и снова стоит это повторить, подобное свойственно любому живому организму. Учитывая многочисленные и часто не поддающиеся обнаружению обратные связи – вроде истребления какого-то зверя, что вело к, например, деградации почвы в данной местности – сама наша активность провоцировала огромное число изменений, как намеренных, так и нет, но это не имеет особого значения.
Как бы то ни было, но потенциально у нас имелись все возможности для того, чтобы переделать эту планету так, как нам хотелось или как бы получилось, и отчасти так оно и произошло. Жизнь априори нарушает стазис и стабильность, а разумный вид, даже и сдерживая себя и размышляя – или, напротив, вопреки этому – с необходимостью перестраивает ту среду, в которой оказывается, пусть и не имея на то намерений. В этом смысле антропоцен был более чем воплотим, и наши орудия труда ему в немалой степени способствовали. Но как быть с нашим интеллектом? Были ли мы в состоянии именно придумать, как бы всё тут под нас наладить – не сегодня, а, условно выражаясь, вчера – оставляя в стороне саму осуществимость подобных проектов? И опять, ответ скорее положительный, но вначале одно важное соображение, которое, к сожалению, редко озвучивается.
Как уже указывалось, мы совершенно напрасно льстим себе во многих отношениях, и, увы, это касается также и мощности нашего серого вещества. Хотя наше самоназвание и помещает нас в группу – отсутствующую на самом деле, впрочем,
