Пританцовывает с наушниками в ушах, занимаясь местной растительностью под одним из фонарей, так что действительно не слышит. В отличие от охранников. Но на их счёт я тоже не обольщаюсь. Те дружно отворачиваются, старательно разглядывая кованый забор вдалеке.
Новую попытку к сопротивлению предпринимать нет никакой необходимости. Тимур ставит меня на ноги. Потом и вовсе на полшага назад отступает, любуясь… непонятно чем. То есть, понятное дело – не ровно подстриженными кустами, растущими вдоль фасада здания и периметра довольно крутой лестницы. Мною. Только непонятно, чего он там до сих пор не разглядел.
– Если решил, что удастся повторить ночной междуусобчик, то, уверяю… – начинаю, но не договариваю.
– Не зарекайся, – перебивает Смоленской.
У меня аж рот заново приоткрывается. И от такой наглости, и от возмущения. Слишком уж чётко проскальзывает в его словах непоколебимая уверенность, будто иначе быть не может.
Закипаю в считанные мгновения! Однако, вопреки эмоциям, отзываюсь вполне себе дружелюбно:
– Ладно. Как скажешь.
И даже заставляю себя улыбнуться. С теплом. Ласково. Почти нежно. В меня будто какой-нибудь дъяволёнок вселяется – все мои видимые эмоции обманчивы. Мужчина тоже улыбается в ответ, но с хитринкой, переключив внимание от моей персоны к столовым приборам, которые я всё ещё сжимаю до побеления пальцев.
Он вопросительно выгибает бровь, явно, как и я совсем недавно, начиная задумываться о том, что я могла бы пусть их в ход. Но я поступаю иначе. Вручаю нож и вилку ему. С самым торжественным выражением лица, на который только способна. А потом, пока он пытается сообразить, что тут происходит, делаю большой шаг в сторону. К садовым инструментам. В конце концов, столовый нож – он же не острый, да и вилка – довольно слабое орудие… Садовые ножницы куда острее и прочнее. Одного замаха хватает, чтоб они вонзились в переднюю шину по самую рукоять.
– Попробуй увезти меня куда-нибудь теперь, – всё с той же милой и ласковой улыбочкой проговариваю я вслух.
И, пока Тимур ошарашенно смотрит то на меня, то на ножницы в колесе “McLaren”, то на столовые приборы в своих руках, – я, подобрав подол платья и скинув ненавистные туфли, со всех ног мчусь обратно к лестнице… Мне бы хотя бы до отчима добраться!
Жаль, выигранной форы не хватает даже до середины первого пролёта. Ночную тишину оглашает мой пронзительный вскрик, когда Смоленский догоняет и ловит, утаскивая обратно.
– И так… – протягивает он зловеще, довольно грубо усадив меня на капот собственного автомобиля.
Не отпускает. Его хватка на моей талии крепкая – почти болезненная. Но не это будоражит мой рассудок. Теперь, когда адреналин от собственной выходки утихает, а я несколько раз переосмысливаю содеянное… расплата будет жестокой.
– Рано или поздно отчим меня всё равно хватится!
– Рано – точно нет. Поздно – возможно. Но мне
