плохо?
Хочется сообщить о “гениальности” его дедукции, а также посоветовать, куда ему с этим несомненным “талантом” деваться по-жизни, но на деле я молчу. Прислушиваюсь к внутренним ощущениям и пытаюсь определить, смогу ли выйти из туалета, вернувшись за столик, или же позорно свалюсь где-нибудь по пути, переломав себе ноги с высоты собственных каблуков.
– И я не называл тебя шлюхой, – дополняет подозрительно мягко Смоленский, так и не дождавшись моего ответа.
Вот оно…
Последняя капля. То, от чего я моментально закипаю.
– Да ладно? – резко разворачиваюсь. – А ночью тогда что это было? Или скажешь, не ты затащил меня в несусветную глушь, а потом поимел на кухонном столе так, будто это последний трах в твоей в жизни? – вскидываю голову, глядя на него с вызовом, попутно вспоминая все сопутствующие обстоятельства. – Ты ведь уже тогда знал, кто я такая, когда увидел документы, да? – задаю вопрос, но не жду ответа, продолжая уже на повышенных тонах: – Знал! И вовсе не в фотографиях дело… Что, отчим поимел твою любимую секретаршу, и ты решил вернуть ему должок, отымев меня? Это извращённая форма мести такая, да? – выдаю следом все нехитрые выводы. – Всё, сполна насладился? Ты ведь нас сюда за этим пригласил? Почувствовал удовлетворение? Доволен? Теперь я свободна? Больше нет необходимости наблюдать твою самодовольную рожу? – разворачиваюсь на выход.
Но уйти не удаётся. Мужчина крепко обхватывает за плечи, удерживая около себя. Дёргаюсь вбок, однако попытка избавления заканчивается тем, что Тимур подаётся вперёд, прижимая собой к умывальнику, и склоняется ближе, позволяя ощущать его дыхание на моём виске.
– Да, я знал кто ты. И да, именно поэтому забрал с собой. Но в остальном ты не права, золотко. Если забыла, напомню, ещё во дворе я тебе сказал, что собираюсь лишь поговорить с тобой. А потом дождаться, когда твой отчим за тобой приедет. Я тебя ни к чему не принуждал. Ты сама этого захотела, – проговаривает убийственно спокойно, почти миролюбиво.
А я замираю. Дышу – и то через раз. Просто потому, что терпкий аромат его парфюма снова творит со мной что-то невообразимо неправильное. И мне почти уже никуда не хочется. Только бы дышать им снова и снова, позволяя себе мысленно проваливаться в дьявольски уютную пустоту.
Разве так бывает?
Будто я не об его голову бутылку разбила, а об свою.
С ума схожу…
Надо срочно возвращаться в реальность!
– Да я решила, что ты конченный психопат и всё равно меня изнасилуешь, а потом прикопаешь где-нибудь! – возмущаюсь уже вслух.
– Ммм… – протягивает ответно Смоленский, немного отстраняется. – Так вот почему… – не договаривает, только двумя пальцами прикасается к пластырю на своей голове. – И, кстати, на будущее… – вновь склоняется надо мной, прижимаясь губами к моему виску. – Про “последний раз” ты совершенно точно погорячилась. Я всегда так трахаюсь, золотко.
