имеющие звериную ипостась – серьезная угроза спокойной жизни честных горожан.
Торны, впрочем, редко устраивали людям проблемы. Древний род был богат, а его представители исключительно хороши собой. Поэтому с присутствием карханов вблизи Нейтвилла приходилось мириться.
Как и с такими вот сборами стаи, которые проходили довольно редко.
– Господа, прошу внимания.
Мужчина во главе стола поднялся. На его груди ярким винным пламенем сверкал амулет – символ власти главы стаи. Предмет обожания и вожделения всех карханов, в которых хоть немного горел огонь соперничества.
– Не займу у вас много времени, – усмехнулся глава. – Лишь хочу сообщить, что через три дня в замок Торнов приедет Лилиана Морено.
Воцарилась тишина. Абсолютная, тягучая.
– Лилиана Морено должна вернуть долг своего отца. Все мы знаем, что именно он нам задолжал и…
Следующие слова предварила еще одна усмешка:
– Что именно леди Морено придется для нас сделать.
Стая, словно единый организм, дружно с шумом выдохнула.
– Однако я приказываю вам всем запастись терпением. Девушка молода, никогда еще не общалась с карханами. И уж тем более не готова сразу исполнить свой долг. Не пугайте ее. Не тревожьте. Дайте освоиться и довериться нам.
Один из присутствующих поднялся.
– Право первой ночи принадлежит тебе, Дрейк?
– Разумеется, Райан. Остальные попытки будут зависеть от обстоятельств и… предпочтений самой девушки. Я напоминаю, что в наших интересах не причинять вред леди Морено, а расположить ее к себе. Я потратил годы, чтобы выбрать подходящую девушку. И теперь, когда она готова – нельзя допускать ошибки.
Глава первая
Зима в Кандегорию пришла позже обычного на добрую неделю. За всеми хлопотами и переживаниями я, казалось, даже забыла о том, какое за окном время года. А потому теперь куталась в меховой воротник легкого тканевого пальто.
–
Ох, Лилиана, надели бы вы шубку! – сокрушенно покачала головой леди Оникс, наша бывшая экономка.
Бывшая экономка, бывший дом. Тоска снова охватила душу и, казалось, вокруг стало еще холоднее. Но шуба была надежно уложена в один из сундуков. Мне не хотелось на глазах всех соседей копаться в багаже. Я уезжала с гордо поднятой головой.
Ведь никто не знал, что уезжаю я вовсе не по доброй воле. В глазах окружающих я покидала город, в котором выросла, чтобы спастись от тоски по отцу. Начать новую жизнь, отбросить прошлое – так, кажется, пишут в романах.
Но я не бежала. Нет, я вполне могла справиться со смертью отца, и не было нужды покидать родное имение. Если бы…
Как много “если бы”. Если бы отец не был столь беспечен: звериная лихорадка на охоте стала в последнее время обычным делом. Если бы не тот проклятый договор. Если бы не… если бы я сбежала прежде, чем моя подпись оказалась под завещанием, все было бы иначе!
Я знала, что отвечать придется не только по наследству, но и по долгам. Предполагала даже, что придется пустить часть фонда на те займы, что отец не успел вернуть. Но долг крови с карханами… когда поверенный извлек свиток, я подумала, что схожу с ума.
К тоске по отцу добавилось непонимание – почему он ничего не сказал? Не знаю, что стало предметом той сделки, но согласно договору я должна была прибыть в Нейтвилл – городок на севере Кандегории. Почему-то карханы любили холод и снежные просторы. Наверное, этому было какое-то объяснение, но я его не знала.
Как и не знала того, что ждало меня в замке Торнов – тех, с кем отец заключил сделку. Я надеялась… сама не знаю – на канцелярскую ошибку, на недоразумение. Но в глубине души знала, что в скором времени моя жизнь изменится навсегда.
– Ох, Лилиана! – Экономка смахнула слезы. – Удачи вам, госпожа! Да хранят вас боги.
– До свидания, леди Оникс, – улыбнулась я. – И не тревожьтесь. Куда бы ни привела меня судьба, я уверена, там только хорошее.
Возничий многозначительно кашлянул, и я поспешила направиться к карете. Выезжать следовало с первыми рассветными лучами – иначе затемно не добраться до постоялого двора. До Нейтвилла были сутки пути, но мне не хотелось часть дороги проводить ночью. Чем ближе к северу, тем опаснее ночные тропы.
Карета мягко тронулась, оставляя позади леди Оникс, очертания до боли знакомого дома и улицы, по которой я ходила девятнадцать лет – с самого рождения.
Чтобы не предаваться тоске, я задернула шторы и разделась – в карете было тепло и уютно. Темно-коричневые кудри, выбившиеся из прически, рассыпались по плечам. Я наспех заколола их
