понятно и
естественно. Просто этот человек принадлежит не уюту, а дорожной пыли, воздуху, реке и
мотоциклу. Таким он и остаётся хоть на улице, хоть в доме. А вот знает ли он, например, имя-
отчество того же Трухина – это вопрос. Ему хватает и своего мира. Но так могут не все. Жизнь
Матвея можно принять лишь как исключение, потому что народу без уклада нельзя. Иначе он уже
не народ. И ничего он тогда не сделает и не построит.
В середине лета в совхозе снова сгорает склад с витаминно-травяной мукой. Причина пожара
оказывается той же, что и несколько лет назад – бумажные мешки с горячей мукой поспешно, не
дав им остыть, штабелюют в складе, и мука самовозгорается.
И вообще нынешний пожар похож на прошлый до мелочей. Как на кадре дубль-два большой
рыжеватый Труха с совершенно белыми ресницами подъезжает на той же коричневой «Волге» и
неуклюже выбирается из неё.
– Вон, рублики-то в воздух улетают, – ехидничает кто-то в это время из толпы, указывая на
улетающие в воздух горящие листья.
– И что за люди! – с досадой бросает директор, пройдясь по фронту наблюдателей. –
Государственное добро горит, а они любуются стоят. – И, вспомнив их колхозное прошлое,
ругается: – Единоличники хреновы!
Но тут он и сам почему-то останавливается, зацепившись взглядом за пламя и глядя на пожар,
как на какой-то банальный пионерский костёр. Конечно же, правда в его словах есть. Вначале
вспыхнувший огонь можно было залить несколькими вёдрами, но никто их не принёс – зачем
лишаться зрелища? Колхозная закваска выветрена из людей напрочь. Если при первом пожаре
склад ещё пытались как-то потушить: бегали, суетились, матюгались из-за того, что в совхозе нет
пожарной машины после списания старой колхозной, – то теперь уже кроме восторга от зрелища
на лицах нет ничего. Толпа и толпа. Горит склад – и пусть горит. Хотя на прошлогоднем пожаре
двух смежных, через стенку, магазинов – продуктового и промышленного – было всё иначе. Там
тушили во все лопатки, были даже слегка пострадавшие. Ревизия потом установила, что в
промышленном магазине было спасено почти всё, в продуктовом сохранилось чуть меньше. А вот
водка, что характерно, выгорела начисто. Яблочный сок с мякотью в трёхлитровых банках выстоял
(уж такой он молодец!), а водка, в силу своей известной горючести, сгорела вместе с бутылками.
Мужиков же, отличившихся на пожаре, потом ещё неделю пошатывало по всему селу от дыма и
усталости.
После пожара обоих Мерцаловых перебрасывают со штакетника на строительство нового
склада. И тут-то Роман впервые видит, как плохо и неохотно может работать отец.
– Ну, вот подумайте, – говорит Огарыш
