прыщавый студент, даже не служивший в армии – это выше всяких сил. Подмывает,
конечно, найти этого студентика, да морду ему начистить. Так подмывает, что даже кулаки чешутся,
уже забывшие ощущения ударов. Да только студентик-то здесь при чём? Ох, как тяжело,
оказывается, быть брошенным. Однако ж, что тут поделаешь? Всё – улетела красавица, яркая и
обжигающая как бабочка. «Вот как Бабочку я и буду её вспоминать», – грустно и убито думает
Роман.
Главная тема собрания – вопрос о роли партийной организации в деле подготовки к осенне-
зимнему периоду и заготовки кормов. Но о пожаре, имеющем самое непосредственное отношение
к кормам, – молчок. В докладе Таскаева, написанном заранее, видимо, было что-то и о сгоревшем
складе, но, судя по его запинкам и неловкому пробрасыванию отдельных страниц, все это
поправлено и вычеркнуто. И это как знак всем остальным выступающим – об этом лучше
помалкивать. Шум поднимать не стоит. Газеты об этом не пикнут: в образцовых хозяйствах таких
пожаров не бывает. Тем более, пожаров из-за нарушения технологии производства витаминно-
травяной муки. Тем более, что эту муку ещё ни в одном другом хозяйстве района не производят, а
производить должны, опираясь на опыт Пылёвского хозяйства. А если должны, значит, будут. И
37
нечего со своим пожаром переть против политики.
Вопрос о приёме в партию Романа Мерцалова стоит последним, когда всем уже хочется на
воздух, а с задних рядов даже наносит папиросным дымом. Не затягивая время, сам Таскаев
задаёт вступающему два простейших вопроса по Уставу, и все голосуют «за» ещё до того, как он
ответил на последний. И зачем надо было столько волноваться!
В понедельник свежий коммунист Роман Мерцалов едет в райком для утверждения. День
невероятно жаркий. Романа, всю дорогу сидевшего с солнечной стороны, у заклиненного стекла,
нажигает так, что, оказавшись в райцентре, он первым делом ищёт, где бы отпиться. В знакомой
столовой, недалеко от автостанции, продают холодную воду с грушевым сиропом. Роман берёт
сразу три отпотевших гранёных стакана, садится за только что протёртый столик. Вкус сиропа
отдаёт детством – когда же он пробовал его? И вдруг, словно очнувшись, озирается по сторонам.
Да ведь здесь же, в этой столовой и пробовал. Только это было зимой, они заходили сюда с отцом.
Почему отец зимой купил ему сироп? Видимо, просто попробовать давал, потому что самому
нравилось. А у него тогда были новые валенки! И, главное, в тот день был куплен фотоаппарат,
прошедший потом с Романом всю армию. Здесь, у окна, в кадке стоит всё тот же фикус, только
теперь он куда больше. А в кадке и сейчас, чего доброго, всё так же натыканы окурки. Именно в
