до шести я вообще рос на удивление правдивым и наивным ребенком. Что было, то и говорил. Я не мог понять, как можно сказать то, чего нет на самом деле. Никаких завиральных фантазий (какие обычно бывают у маленьких детей), никаких выдумок, которые практически невозможно отличить от реальности, у меня не было. Но однажды наступил тот самый день, когда я впервые сознательно сказал неправду. Это было примерно так же, как потерять девственность. Страшно, немного неприятно, зато какие перспективы открываются впереди! Но обо всем по порядку.
С одной стороны дома у нас располагалось футбольное поле. С другой – детская площадка с разными горками, качелями, песочницей и иными приспособлениями детского досуга. Среди прочего была полукруглая качалка, сделанная из металлических прутьев. Внешне она напоминала большущее пресс-папье, на которые в старину снизу надевали пористую бумагу и которыми промакивали чернила, слегка перекатывая конструкцию взад-вперед. Мы постоянно качались на ней. Но однажды уволокли эту качалку с площадки в палисадник, перевернули ее, сверху положили доски, после чего натаскали сена (на пустыре у нас кто-то постоянно косил сено, не иначе держал кроликов или какую-то другую живность) и засыпали все сооружение. Получился довольно вместительный шалаш. Мы, естественно, тут же залезли внутрь и принялись осваивать новое пространство. Набилось туда человек пять. Мы там лазили, галдели и вообще всячески валяли дурака, пока кто-то из девчонок не предложил поиграть в больницу. Последовали простукивания, прослушивания, смазывание воображаемых царапин «йодом» и прочие процедуры. Постепенно область интересов сместилась на уколы, которые делались, разумеется, в нижнюю часть туловища. Все по очереди вкатывали друг другу «пенициллин» при помощи шприцев, роль которых выполняли палки и щепки, подобранные неподалеку. Минут через десять, вероятно, осознав, что занятия медициной предполагают хорошее знание анатомии, мы переключились на изучение этого весьма увлекательного предмета. Поскольку в «фокус-группу» входили и мальчики, и девочки, мы обнаружили для себя много нового и даже несколько странного. Короче, время пролетело незаметно.
Домой я пришел, только когда начало темнеть. Родители сидели на кухне, а возле них вилась вредная старшая кузина. Оказалось, что она во все время нашей игры сидела на лавочке неподалеку (мы видели, что она читала книжку, и не обращали особого внимания). Но она не просто сидела. Вместо того, чтобы читать книжку, она подслушивала и подглядывала – короче, всячески шпионила за нами. И теперь, как говорится, сливала разведданные ошалевшим от услышанного родителям. Не дав мне опомниться, родители тут же учинили настоящий допрос. Я не понимал, что такого особенного и нехорошего мы совершили, но то, что кузина поступает подло, для меня почему-то было очевидно. Особенно меня разозлила ее ехидная ухмылка. Разозлила настолько, что я был абсолютно уверен: начни меня даже пытать фашисты во главе с каким-нибудь особо злобным штандартенфюрером,
