грязи. А я шел, совсем не торопясь. И вдруг случилось то, что является классикой. Это должно было случиться.
Раздался пронизывающий звук разбитого стекла, сотни осколков хаотично разлетелись по газону. Я повернул голову назад и увидел лежащий, только что вылетевший телик на зеленой траве газона. Часть окна была открыта настежь, а вторая приняла на себя всю горечь той безумной женщины. Оставшиеся осколки на раме ехидно игрались с бликами солнца, тем самым уменьшая нагнетенную обстановку. Бедняжка. По-моему, она хотела выбросить этот злоебучий телевизор через открытую сторону окна, но что-то пошло не так. Мне было искренне жаль их всех, жаль телевизор, он был совсем неплохой, у меня в номере находился такой же. Конечно, можно помочь всем несчастным и затерянным в этом чудном зверинце, но в финале жди такой участи: ты открываешь глаза, как можно медленней, потому что все тело пиздец как болит, словно тебя распяли, яркое солнце бьет в полузаплывшие кровью твои глаза, ты оглядываешься ― и вуаля! Ты на Лысой горе, висишь на деревянном кресте, прибитый гвоздями, слева и справа от тебя такие же обреченные, как и ты, один из легионеров тычет тебе в лицо губкой, от нее неприятно несет уксусом, ты смотришь сверху вниз на толпу, собравшуюся вокруг, эти ублюдки открыто насмехаются над тобой, а ты в полнейшем ахуе от безысходства и тоски, а солнце давно зашло, и Иуда не вспоминает о тебе уже, сидит себе где-нибудь в обшарпанном кабаке и пропивает свои 30 честно заработанных серебряников.
– Что за шум, что за крики, мальчик мой? ― лениво прозвучал из за угла здания знакомый голос ― Даня, ты что-ли опять хулиганишь, окаянный?
Это была Валерия, администратор отеля. Обворожительная брюнетка 29 лет, со спокойными глазами, прекрасными формами и красивыми длинными ногами. Ногами, способными завести вас в могилу или разбиться в автокатастрофе. Мне кажется, в Преисподней она сможет свести всех апостолов с ума без малейших усилий, даже в своем прокуренном халате и не сказав ни слова. Ее ноги скажут все за нее.
Она стояла на углу здания, облокотившись спиной к стене и как всегда курила свои любимые синие "Next". Я подошел к ней поближе и поздоровался:
– Здравствуйте, Валерия.
– Здравствуй, что там такое? Третья мировая?
– Почти. Немного повздорили, вроде с 216 номера, если не ошибаюсь.
Валерия затушила сигарету об стену и направила взгляд на газон и лежащий там телевизор с немного треснувшим экраном. Я восхищался ею. Никаких стервозных криков и воплей, глядя на это варварство. Лишь спокойное, уставшее лицо. Она умела говорить без слов, и это было величайшее искусство, самое непризнанное и недооцененное.
– О Боже, ну как я заселила таких несносных ебанатов? На вид ― ведь вполне цивилизованные люди, не правда ли?
– Ага.
– А ты куда собрался в жару такую, малыш?
– За пособием. Сегодня же 22 число.
– Нашел бы работу уже наконец, бездельник. Скоро и кости твои похудеют.
– Я каждый
