остановки тянулась цепочка разлитого кофе. Пока он уселся, до него только дошло осознание всей его неудачи. От него несло острым запахом водки и чего то еще. Он глянул на меня, и в самом мерзком тоне обратился ко мне, дыша своим ебанным перегаром мне в лицо:
– Блять, что же такое, а?! Дружок, будь добр, возьми мне кофе, только быстрей, блять! Вот там, в кафешке. Давай-давай, шевелись, студент!
– Мужик, а я не хочу. Пиздуй сам.
Немного находясь в ступоре, он все же пошел за вторым стаканчиком, и вернулся с феноменальной победой: ни одной капельки не было разлито во время его тернистого пути. Он сидел, попивая крошечными глотками свое дешевое кофе и ни на секунду не умолкал:
– Братка, а почему мы в таком дерьмище живем то? Ведь страна то какая: все есть, все мы работаем как негры, семьи чтоб не голодали, чтоб все четко было… а те суки сверху обдирают нас и обдирают. Я бы их повесил собственноручно, этих пидорасов жирных! Ей богу, повесил бы! А ты сидишь и молчишь, ни слова. Чо, фашист, а, мелкий?!
– Я бы сначала тебя повесил, а потом и их, рядышком. И никаких проблем, одним выстрелом двух зайцев. Как тебе такая формулировка, дядь?
– Ты не выебуйся, не серчай, малой. Пошли выпьем. Я угощаю.
– Не хочется, спасибо.
– Я кстати, Олег. Давай знакомиться.
– Данил.
– Ты вот что запомни, Данила: это сегодня мы с голой жопой стоим, а завтра будем на коне, все в руках своих держать, понял?
– Ага.
– Все, бля, мой автобус походу!
Мужик подорвался и побежал навстречу только что приехавшему желтому автобусу. Он выбросил почти полный стаканчик кофе прямо на проезжую часть. Горячий дым поднялся на том месте, где это все разлилось. Это было самым сучьим поступком, который мне удавалось лицезреть. Иисус проспорил, проиграл или пропил нас всех, бросил одних. Мы словно юнги, находящиеся на корабле во время кораблекрушения. Выбирайся как хочешь. Они затопчут тебя, будут обгрызать твои собственные кости в то время, как ты будешь еще жив. Отбивайся деревянным мечом, становись эмигрантом, беги, пей, пой. В детстве я должен был разбиться о скалы, плывя по сильному течению в небольшой шлюпке. Не вышло. И у этих ебанных упырей тем более ничего не выйдет. Укусите меня за сердце ― и вы отравитесь. Поздравляю.
Я успел вернуться в отель до закрытия главного входа. Поднявшись на свой этаж, я направился к номеру. В коридоре пахло смертью и попкорном. С правой стороны доносились стоны и скрип кровати, с левой ― негромкие разговоры о далеких странах.
Я открыл свою дверь и вошел. Скинул пиджак, умылся под раковиной и решил найти что то съедобное в холодильнике. Соевый соус, около десятка яиц, куча самой разной зелени, немного мидий и немного копченой колбасы. Я перевел свой взгляд на нижнюю полку и увидел его. Наконец мы встретились с ним один на один. Однако, мне было неловко, что я нарушил его сон.
Таракан
