траве, то пропадая, то снова появляясь вскинутыми мордами.
Позади высился бор, сбоку росли молодые дубы.
Перейдя по мостику ручей, затем ещё один по уложенным бревнышкам, они заходили в лес. Им попадались уже пустые малинники. Смело алели мухоморы. На уровне лица колыхались метёлки и зонтики лесных трав.
Лес – такой густой, что зарядивший с утра по-осеннему нудный дождик, вымочивший их на лугу, – сюда, на лесную дорогу, сквозь сильные ветви с пышной листвой, долетал лишь отдельными каплями.
Они не торопились вернуться.
Ещё успеют переодеться в сухое.
И согреться горячим чаем с блинами на уютной веранде, внутри, как и весь дом, обшитой тёсом и покрытой прозрачным лаком – отчего и стены, и пол, и потолок получились с тёплым золотистым оттенком.
И так приятно греть пальцы о горячую чашку, сидя за деревянным столом.
И смотреть на дождь сквозь белый тюль на окне во всю стену, обрамлённом плотными тёмно-жёлтыми шторами…
В городе они будут смотреть сводки гидрометцентра, чтобы наутро одеться по погоде. А здесь – так здорово идти вот так, молча, босиком по сырой прохладной дороге, закатав штанины и накинув на голову капюшон старой отцовской штормовки, наспех надетой на летнюю майку.
Пахло влажной землёй, грибами, сырой пыльцой, мокрой корой, свежей холодной зеленью… И ещё чем-то таким, что – ни свет, ни заря – вытаскивает цивилизованных людей из тёплой постели. И заставляет бродить по лесу – вымокших, но ощущающих вкус к жизни.
В этот день с утра сияло солнце.
Ближайшие дни обещали быть жаркими – прощальный привет уходящего лета.
Выйдя за ворота небольшого дачного поселка, компания направилась налево, по просёлочной дороге вдоль реки.
Здесь тоже росли сосны, только совсем маленькие, зато пушистые.
– Это молодняк, – сказал папа, – на участке тоже посадил таких пять или шесть.
– А, это вот те квёлые былинки, что из земли торчат, – съехидничала она.
– Это одна пока медленно растёт, а остальные уже побольше, – объяснил отец. – А то грядки надоели. Фрукты-овощи проще на рынке или у бабулек покупать, чем всё лето ковыряться.
На дорогу из холодной росистой травы выползла погреться малюсенькая змейка, рядом вытянулась ещё одна.
Цапля! Вон, на том берегу!
На торчащей из воды коряге стояла серая цапля и вглядывалась в гладкую с тёмным тяжелым блеском воду.
А вода стремительно и в то же время неподвижно проносилась мимо.
Ещё одна цапля замерла поодаль, на одиноком бревне. И ещё одна голенастая птица вышагивала по бледному песку утреннего бережка, не спрятанного под нависающими над водой тёмно-зелёными ветвями.
И вон ещё цапля в небе.
Надо же, сколько их! Правда, все на том берегу.
Тот
