не заигрывал, не сюсюкал, не придирался зря, а всё же любил их, не выпячивая это. Веня еще с морей имел лошадиную выносливость, и Лосев положил на него глаз, как на перспективного спортсмена-легкоатлета, приглашал в секцию. Но Веня уже занимался на полную катушку в клубе культуристов и менять ничего не хотел, не чувствовал азарта. Как-то устроили забег на среднюю дистанцию, полторы тысячи метров. Он и прежде показывал на ней очень неплохие результаты. На это занятие пришел в какой совершенно неподходящей для бега обуви. Тогда Лосев снял с себя кроссовки, протянул их со словами:
– Ты только беги, не халтурь.
Веня прибежал первым, обогнав второго почти на круг.
Английская кафедра новосибирского университета не похожа ни на какую другую. Можно на спор с ходу отличить, изучал ли студент английский в этом университете или в каком другом. Характерным отличием курса тогда был учебник Головчинской, который за год студенты должны были выучить наизусть в самом прямом смысле. Сначала это кажется попросту невозможным. Состоит учебник всего из десяти текстов, зато каких! Самая сложная лексика современных авторов, не адаптированная ни в одном слове. И в школе, и в мореходке Веня имел по английскому только четверки и пятёрки, хотя и понимал, что языка, по-существу, не знает, поскольку поговорить на улице с англичанином не сможет, разве что поздороваться. Да и где их взять, этих англичан в Советском Союзе семидесятых. Не в столице живём. В мореходке же цель обучения английскому сводилась к тому, чтобы вести радиопереговоры с иностранным судном в случае аварийной ситуации.
Методика обучения в университете состоит в том, что довольно объёмный текст разбивается на кусочки и даётся для дословного заучивания. Поначалу буквально к каждому занятию Веня выписывал по 100—150 совершенно незнакомых ему слов. Это была не мука, это было почти изнасилование! В первые два месяца он имел оценки между двойкой и тройкой. Зато если теперь через много лет вы спросите выпускника НГУ парольную фразу «Who was the Rosa Shafigulina?», даже сильно пьяный или больной выпускник ответит не задумываясь отзыв «She was a simple Soviet girl». Многие до сих пор способны пересказать эти тексты цельными кусками и из Хемингуэя, и «Her First Ball», и «Nickolo and Jackopo». Студенты неплохо научились читать и понимать, в особенности, научную литературу. А вот практики устного общения, конечно, не поимели. Да и зачем? Ведь Партия не собиралась отпускать нас за границу, а КГБ оберегало от нежелательных контактов с любыми живыми иностранцами.
Перед началом занятий курс разделили на два потока. В поток для начинающих попали те, кто ранее не изучал английский, а остальные зачислялись в поток для продолжающих. Во второй группе был якут Саша Иванов. Имя и фамилия не должны вас дезинформировать. Это был стопроцентный абориген Севера, родившийся и выросший в тундре с её романтикой оленей, чумов, ягеля и ездовых собак. Он был на удивление весьма способным, особенно по математике, но по-русски говорил
