в коридоре еще минут пять, Веня узнаёт, что получил законную пятерку. Вот теперь уже можно было выпустить пар и сказать небрежно:
– Не говори «гоп», дядя. Что мы экзаменов не сдавали что ли?
Живым воплощением классической физики был, конечно, Юлий Борисович Румер. Это был старорежимный профессор невероятно безукоризненных манер, мягкий в общении, огромных размеров добродушный старикан. Девушкам на экзамене он целовал ручку и, в принципе, не мог поставить двойку, уже за то, что это девушка, представитель прекрасного пола. Даже ставя тройку полной дуре, он краснел, многократно извинялся, говоря: «Вы, конечно, сударыня, способны на большее, просто сегодня Вы, видимо, не в лучшей форме. Впрочем, если хотите, я готов в любое время экзаменовать вас заново, когда Вам будет удобно». В молодости он был аспирантом у Бора, работал с Ландау и Фоком, о чём он сам неоднократно упоминал, формулируя закон, который в своё время обсуждал с этими физиками. Выглядело это вовсе не хвастовством, потому что сложнейшие разделы физики он знал, как бог, выписывая на доске без единой запинки длиннейшую вязь физических уравнений и выкладок.
– Когда мы были молодыми, вот как вы, – говорил профессор Румер, – Бор дал нам, аспирантам задание, сказав, что некий Поль Дирак написал уравнение динамики электрона, которое имеет решения как с положительной, так и с отрицательной массой частиц, что является, разумеется, чистейшей бессмыслицей. Задание состояло в том, чтобы найти ошибки в выкладках этого выскочки Дирака. Мы были ещё совсем неопытными в физике, и ошибок найти, к счастью, так и не смогли. Вот так появились и узаконились в физике античастицы.
Затем Румер вернулся к написанию очередной длинной выкладки по статистике Бозе-Эйнштейна, прерванной данным лирическим отступлением на середине. Он обладал уже достаточно слабым зрением, но очки надевал редко. Теперь же он вглядывался в мелкие значки на доске, чтобы продолжить выкладки, затем начал хлопать себя по карманам в поисках очков. Не обнаружив их, Юлий Борисович пробормотал: «Наверное, я забыл их в деканате», – и вышел из аудитории. Пять минут проходит, десять. Профессора нет. Затем появляется Румер и виновато разводит руками: «В деканате их тоже нет», – и продолжает лекцию. В самом конце лекции он лезет в верхний карман куртки за платочком, чтобы вытереть пальцы от мела, и обнаруживает там злополучные очки.
Был на курсе поначалу обыкновенный, ничем особенно неприметный студент Володя Черепанов. Стоят как-то на перерыве студенты кучкой около Большой физической аудитории, а мимо проходит профессор Румер. Поздоровались, а он подходит вдруг к Черепанову, берет его за пуговицу и доверительно говорит:
– Знаете, молодой человек, я подумал над тем, что Вы мне сообщили и, пожалуй, готов теперь с Вами согласиться, что время, в указанном Вами смысле, не является физической реальностью.
Володя
