в горячую пыль. – Сейчас за золото и в каталажку угодить вся недолга. Я же говорю, хлопоты одни… Да и одинокий я. Куда мне ехать-то? Зачем? А здесь люди мои, товарищи, значит. Хорошие ребята, в общем-то, и все, как дети мне. А золото, оно что? Сегодня оно есть, а завтра нету его. А жизнь она одна!
– А старик со шрамом тоже у вас здесь живёт? – зачем-то спросила Юли.
– Какой старик? – Кулак подозрительно посмотрел на неё.
– Ну, такой, с бородой и ужасным шрамом на щеке. Когда мы шли по лесу, он встретил нас и провёл через болото… Разве вы не знаете его? – искренне изумилась Юли.
Кулак отрицательно замотал головой.
– Не-а, такого не знаю. У нас со шрамами никого нету. А если бы кто и был, так я бы знал, непременно. Потому, как главный я здесь! Кому, как не мне знать?
Кулак сильными пожал плечами.
– А вы никогда не встречали его в лесу? – в свою очередь, спросил я. Мысли о незнакомце, так таинственно появившемся, и столь же таинственно исчезнувшем, не покидали меня и меня.
– Нет, не встречал, – снова мотнул головой Кулак. – Всякие люди по лесу шастают, а нам туда без надобности не зачем. У меня своих забот во как хватает! – И он подвёл сомкнутые пальцы под подбородок, показывая, сколько именно у него забот.
– Ну, вот и пришли! – Кулак остановился, отирая со лба пот рукавом рубахи.
Я окинул наше будущее жилище критическим взглядом.
– Да вы не беспокойтесь! Дом хороший, новый, – заверил меня Кулак. – И дверь крепкая, с засовом! – почему-то он отметил эту деталь особо.
– А это важно? – Я внимательно посмотрел на него.
– Да как сказать… – Кулак как-то странно взглянул на меня. – В лесу живём, может и сгодиться когда… Ну, вы обживайтесь тут, а я побежал! Дел полно, да и за людьми приглядеть надо, не случилось бы чего. Нужно будет что, так вы прямо ко мне обращайтесь, значит. Я в конторе своей всегда, и живу там. Ну, пошёл я!
Он напоследок взглянул на Юли и заковылял в противоположный конец посёлка.
– Странный он какой-то, – задумчиво произнесла Юли, провожая его взглядом.
– Нормальный человек! Поживёшь здесь, привыкнешь.
Она посмотрела на меня, но ничего не ответила. Послушно поднялась по лестнице вслед за мной. Я распахнул дверь, пропуская её в дом. На пороге ещё раз обернулся.
Посреди поляны Хрящ всё ещё мастерил гроб, с вдохновением скульптора обтёсывая толстый древесный ствол. Полуденное солнце нещадно палило, заливая поляну ослепительными красными лучами, но старатель, казалось, не замечал этого, увлечённый своей скорбной работой.
«Ягуу-ууу-уу-у…».
Протяжный вой шершера разнёсся над лесом, действительно, чем-то похожий на вой шакала.
– Что это, Максим? – Юли, зябко ёжась, прижалась ко мне, подняла лицо, освещённое луной.
– Ничего… Это шершер воет… Не бойся, сюда он не придёт.
Я
